Может, стоит разбудить его, хотя бы для того, чтобы попрощаться. И тогда эта ужасная пустота исчезнет, а сердце перестанет кровоточить?
Именно в этот момент Корри отчетливо осознала, что худшее еще впереди. Почему, ну почему никто не предупредил ее, что выпустить тигра из клетки легче легкого, но загнать его обратно куда труднее. Сейчас она застыла. Окоченела. Но скоро она обретет способность чувствовать, и тогда ей несдобровать. Начнется смертельная схватка. Не с Гаем де Шардонне. Он вовсе не враг, хотя бы потому, что просто к ней равнодушен. Нет, у нее другой противник, гораздо серьезнее. Тот, от которого невозможно скрыться.
Она сама.
– Туанетт!
Горничная, испуганная непривычно резким окриком хозяина, едва не уронила лейку с водой„ из которой освежала букеты лилий в холле.
– Да, месье?
– Где мадемуазель Корри?
– Мадемуазель Корри? – робко переспросила Туанетт.
Хозяин выглядел бледным и усталым. Лицо хмурое.
– Боюсь, ее здесь нет, месье.
– То есть как это нет? Отправилась на прогулку?
Таким она хозяина еще не видела! Молча покачав головой, Туанетт вручила ему письмо:
– Ушла, месье. И оставила это для вас.
Гай испытующе вглядывался в лицо горничной.
– Когда? – коротко спросил он, уже совершенно бесстрастно.
– Не могу сказать, месье. Я не видела, как она уходила. Должно быть, очень рано. Сейчас спрошу Андре…
– Не стоит, – бросил хозяин, и Туанетт заметила, как дрожат его пальцы, вскрывающие конверт.
Внутри оказался тонкий квадратик желтого полотна, ненакрахмаленный, но тщательно сложенный. На выстиранной ткани еще остались едва заметные буквы. К салфетке был прикреплен листок бумаги. Всего три строчки:
«Контракт разорван. Пункт пятый. Форс-мажорные обстоятельства».
Гай выругался, скомкал записку и швырнул на пол. Туанетт со страхом заметила, что он вне себя от гнева.
– Это невозможно! – воскликнул он. – Совершенно немыслимо! У нее нет ни денег, ни знакомых в Париже! Куда она девалась?
Туанетт поежилась. Кажется, хозяин ужасно зол. И немудрено – Париж не место для одинокой молодой девушки! Немного поколебавшись, она все же решилась:
– Вероятно, месье, она все-таки знает кого-нибудь. По крайней мере регулярно получала письма.
– Письма? Из Англии, конечно?
– Да, месье. Но были и другие.
Туанетт умирала от страха, но назад возврата не было – пришлось продолжать:
– Я замечала адрес на конвертах, сэр, когда выбрасывала мусор из корзинки. Марки и штемпеля парижские.
Она поспешно опустила глаза, боясь, что наступившая грозовая тишина вот-вот взорвется.
– Ясно, – обронил Гай и не допускающим возражений тоном добавил: – Это все, Туанетт. Спасибо.