Она продолжает качать головой из стороны в сторону.
— Я съеживалась и закатывала глаза, пока, наконец, не решила, что романтика просто не была заложена в моей ДНК. Полагаю, такое случается.
Она пожимает плечами и смотрит в окно.
— Так ты не спросила его об этом?
— Нет. Все были счастливы, так что я не сказала ни слова, — отвечает она, глядя вниз на свои пальцы, которые переплела друг с другом. — Когда родились близнецы, у Рея случился нервный срыв. Он, вероятно, был обеспокоен тем, что у одного из них мог оказаться большой нос или его карие глаза. Вот почему он звонил тебе на днях. Никто и никогда не делал тест на отцовство.
— Ну, ему не придется больше беспокоиться. Трей и я послали образцы ДНК, и выяснили, что мы не в родстве. Так что это было огромным облегчением.
— Хорошо. Он нервничал и вел себя, как кошка на раскаленной крыше с тех пор, как ты сказала, что тебе нравится мальчик. Я спрашивала его несколько раз, в чем проблема, но он просто отвечал, что ему не нравится, что Аманда болтается возле этого мальчика Эддисона, — она хихикает, — Я хотела спросить его, почему нет, но он бы просто менял тему или находил отговорки.
— Так когда же их отношения закончились?
— Когда Виктор узнал об этом, — говорит она, и на ее лице появляется противоречивое выражение. — Он однажды рылся в старом кедровом сундуке и обнаружил серию открыток и писем от Рея. Это был день, когда весь мир изменился для нас.
— Как долго они встречались друг с другом? — спрашиваю я, пораженная, что веду этот разговор с мамой.
— На протяжении многих лет, — она вздыхает. — Думаю, именно это задело Виктора больше всего. Некоторые послания было до и после рождения мальчиков, что ухудшило ситуацию. Сильвия хотела доказать, что мальчики были его, но он не позволил им пройти тестирование. Не думаю, что он хотел бы рисковать.
— Не могу поверить, что ты все же не развелась с ним, пройдя через что-то настолько травмирующее, — отвечаю я в изумлении. — Не думаю, что я смогла сделать это.
— Мы все были сосредоточены на вас, детях, — говорит она со слабой улыбкой. — Надеюсь, что тебе никогда не придется делать такой выбор.
— Я тоже.
Я встаю со стула, наклоняюсь и крепко ее обнимаю.
— Спасибо тебе за самоотверженность.
Ее глаза подрагивают, как будто слеза где-то внутри попала в ловушку.
— Я сказала ему, что он может уйти, когда ты пошла в школу. Сильвия к тому времени уже была разведена, и я знала, что он будет счастливее в Нью-Йорке.
— Правда? И он не ушел?
Я присаживаюсь обратно, придвигая стул прямо к ее.
— Нет. Он знал, что я не очень хорошо себя чувствую, поэтому захотел остаться и убедиться, что со мной все в порядке, — говорит она с небольшим треском в голосе. — Пару месяцев спустя мне был поставлен диагноз.