— Когда ты сюда пришел?— спрашивает она вскоре после того, как я задремал.
— Буквально несколько минут назад, не хотел тебя будить.
Я встаю, чтобы обнять ее.
— Твой одеколон заполнил пространство и сообщил мне о твоем присутствии, — дразнит она. — Ты можешь поверить в это дерьмо? — спрашивает она, поворачиваясь обратно к Тайлеру.
— На самом деле, нет. Что было в предсмертной записке?
— Полиция передала мне копию, если ты хочешь прочитать ее, — говорит она, подойдя к сумке, чтобы достать бумагу. — По существу, он признается в убийстве отца.
Она протягивает мне записку, и я смотрю вниз на то, что, безусловно, кажется предсмертной запиской, написанной им.
Ванесса, мама и Трей.
Мне так жаль за то, что я сделал.
В то время это казалось правильным.
Но теперь, когда он ушел, я просто не могу жить в мире с самим собой.
Жаль, что меня не будет с тобой рядом, Ванесса.
Трей, я надеюсь, ты будешь с ней рядом.
Мам, прости за все.
Люблю вас всех,
Тайлер
Пока я читаю короткую записку, пытаюсь представить, как Тайлер произносит эти слова, но у меня, честно говоря, не складывается картинка. Это не похоже на него. Почерк вроде бы его, но текст записки не свойственен ему. Я вспоминаю день похорон и его дикие обвинения. В то время у меня было такое ощущение, будто он был как-то зациклен на мне, но я, по правде сказать, не верю, что он мог бы на это пойти.
— Он этого не делал, — раздается голос мамы сзади меня.— Ни один из моих мальчиков не может быть ответственным за такое зверство.
Она забирает записку из моей руки и изучает ее, как будто видит впервые.
— Я сказала им, чтобы эту записку изучил эксперт. Уверена, что они обнаружат, что это подделка. Невозможно, чтобы мой мальчик убил отца, а затем пытался покончить жизнь самоубийством. У него было ради чего жить.
Она начинает рыдать, пока подходит к постели, берет его за руку и поднимает ее к своему сердцу.
— Я знаю, что ты еще там, малыш. Возвращайся, и я обещаю тебе, что мы все уладим.
Я оборачиваю руку вокруг плеч мамы и обнимаю ее, чтобы поддержать.
— Согласен с тобой, мама. Что-то здесь нечисто. Я знаю, что он был недоволен и боролся с болеутоляющими, но невозможно представить, чтобы это было правдой.
Ванесса делает мне знаки глазами и кивает головой, подавая мне сигнал, чтобы я присоединился к ней в коридоре. Я похлопываю маму по спине и делаю шаг назад, чтобы присоединиться к Ванессе за дверью.
— Это честно, первое, что хотя бы как-то объясняет то, что произошло в прошлом месяце, — шепчет она, а глаза умоляют, чтобы ее кто-то выслушал.
— Я знаю, ты говорила, что он был странным в последнее время, но полагаю, что, по правде сказать, понятия не имею, что происходило между вами, — отвечаю я, ища на ее лице улики.