Когда Олдер закончил говорить, в саду ненадолго воцарилась тишина, а потом Дейлок, одарив Остена совершенно новым, оценивающим взглядом, произнёс:
– Я думаю, что нам стоит всё подробно обсудить, Остен… – и, мгновенно входя в роль любезного хозяина, добавил: – Присаживайся, сейчас я потороплю своих сонь, чтобы они принесли вина…
Дальше сговор между Олдером и Дейлоком шел уже так, как положено, и через два дня Остен был представлен своей невесте. Вот тогда-то и произошло то, чего не ожидали ни Миртен, ни сам поставивший все правила сватовства с ног на голову сотник.
…Когда Олдер увидел неторопливо спускающуюся к нему по лестнице Ириалану, то понял, что ему бессовестно солгали. Завоеванная им невеста была не только самой красивой девушкой Амэна, но и всего Ирия. Такого совершенства лица и тела Остен, уже давно успевший оценить прелести многочисленных благосклонных к щедрым на деньги и ласку воинам красоток, не видел никогда.
Стройная, тонкая, но при этом наделенная самыми соблазнительными формами фигура, плавные движения, лилейная кожа и белокурые роскошные волосы. Лебединая шея и чистое, безупречное лицо. Нежные губы восхитительного, чуть капризного рисунка, правильный нос и большие ярко-голубые глаза под изогнутыми луком бровями…
Одетая в светлое, расшитое серебром платье подчеркнуто простого кроя, Ириалана казалась сошедшей с небес Звездной Девой – её сияющая красота была просто ослепительной, и Олдер, не в силах противостоять этому блеску, не только ослеп, но и оглох почти ко всему…
Удивление и возмущение слишком поздно узнавшего о дерзкой помолвке двоюродного брата Дорина, шепотки за спиной, сбежавший из Милеста, дабы не платить проигрыш, Рогги прошли как-то мимо Олдера, ни капли его не взволновав.
Остен жил ожиданием грядущей свадьбы и считал каждый час до следующей встречи с Ириаланой… Ири… Именно так Остен называл свою невесту, а прикосновение к её тонким пальчикам, кажущимся совсем детскими в загрубелых, мозолистых ладонях сотника, делало его счастливым…
Много позже, воскрешая в своей памяти события того времени, Олдер не раз пытался вспомнить, о чем они говорили, но в памяти остались лишь обрывки малозначащих, подходящих к случаю фраз, удушливый запах распустившихся во внутреннем дворике цветов и улыбка Ириаланы…
Совершенно особенная, как ему тогда казалось… Вначале Ири опускала глаза, и видно было, как трепещут её длинные, загнутые вверх ресницы, а потом в уголках розовых губ девушки зарождалась улыбка – робкая, точно утренняя заря… И подобно той же заре, она с каждым мгновением становилась ярче…