- Погоди, может, что и придумаем.
Кряхтя и ворча, накинув платок на плечи, она поднялась наверх по скрипучей лестнице.
Наверняка ведьма уже подкатилась к Кате-Катюше со своим бабским любопытством. Интересно, что ей Катя рассказала? А, впрочем, что мне за дело...
Спустились обе. Катя увидела меня. Не сказать, чтоб просияла, но улыбнулась искренне.
- Здравствуй!
У нее в городе тоже, кроме меня, никого.
- Мне сказали, что ты занята.
- Мой-то уже дрыхнет, все дела справил, теперь сопит перегаром.
Видимо, она заметила тень неудовольствия на моем лице, сказала просто:
- Я же проститутка. Не бойся, я сейчас помоюсь пойду, а тебя проводят.
Я не успел ничего сказать, как она умчалась подмываться, а меня взяла за руку Желябова.
- Пойдем, офицер. Есть свободная комната. Пистолет-то вынь.
- Черт, - я сунул наган в кобуру.
- Так-то лучше. Расплатишься утром. - Она открыла дверь в какую-то каморку, где, кроме стула и койки ничего не было. - Ишь, надо же, знакомую встретил...
Она подтолкнула меня в комнатку:
- света нет. Без него найдешь, куда чего.
Я шагнул внутрь, грохнув сапогом о деревянный пол.
И вдруг Желябова сказала:
- У меня тоже сын где-то сейчас воюет, если жив.
Я и не знал, что у мадам могут быть дети.
... Эта ночь была ночью из прошлого. В темноте я почти не видел ее лица, остались лишь звуки и ощущения. Будто и не было этих лет разлуки. Я все помнил. Те же струны, та же музыка. Мои руки, губы - я играл тот же кружащий голову вальс на ее теплом нежном естестве. Живая флейта. На какие-то мгновения я проваливался туда, в блиндаж и вновь выплывал здесь, в ночи.
Все было как когда. Те же ноты и отклики. Только она стала смелее. Профессиональнее.
Я обнимал и целовал не тело, а своего единственного в городе человека. Я в сотый раз целовал небольшой неровный шрам на ее боку, куда угодил осколок. Этот шрам тоже объединял нас. Мы знали, откуда он.
Однополчане. Обыкновенная горько-радостная встреча с человеком. Только хвастать нам друг перед другом нечем. Она здесь, в веселом доме. Я в контрразведке. Кому хуже? Она в чужой молофье, я - в чужой крови и слезах...
Закончив, я мгновенно уснул.
Проснулся, когда уже было совсем светло. Потянулся, вынул из кармана своего Буре. Мама моя! Уже почти девять! А где Катя-Катюша?
- Проснулся?
Сидит сзади, на подоконнике.
- Почему не разбудила?
- Жалко было, ты так спал. Тебе надо было выспаться.
Я начал поспешно одеваться.
- Погоди, я сейчас принесу ковш с водой и тазик, умоешься. Да! С утра, пока ты спал, заглянула Желябова, сказала, что, если я согласна, ты можешь не платить. Я согласна.