– А у меня сын, – невольно прошептал я.
– Сколько вашему?
– Три месяца.
– О, да вы молодой отец, – улыбнулась хозяйка.
– Раньше всё никак – дела, карьера, профессиональный рост, служебные обязанности.
– Понимаю вас, сама такая. Ждала принца, думала, вся жизнь впереди, а когда в тридцать пять родила Настеньку, то до меня дошло, сколько же времени я потеряла.
– Пройдёмте на кухню?
Она кивнула, и мы вышли на цыпочках, чтобы не разбудить ребёнка. Чаю мне предложили сразу, далее пошла малоприятная процедура разговора с человеком, который совершенно не понимал происходящего. Это тяжело, поверьте…
Я ей про договор о продаже души, а она мне про соседей сверху, которые включают шансон в двенадцать ночи, а потом жалуются, что их будит плач ребёнка по утрам. Принимать свой истинный облик было чревато, потому что визг перепуганной мамаши на раз поднимет ребёнка, а моя Азриэлла как-то честно пообещала убить меня, если я только разбужу Захарию, которого она укладывала спать целых два часа. Я запомнил.
– Пожалуйста, Зоя Леонидовна…
– Просто Зоя.
– Не надо, гражданка Никанорова! Я на работе, поэтому без лишних фамильярностей. Итак, Зоя Леонидовна, где и когда вы подписали договор с Адом?
– Ах вот вы о чём. Но это же глупая шутка, подруга прислала по Инету, нашла типовой где-то в Сети. Но это ведь уголовно не наказуемо.
«О женщины!» – в очередной раз мысленно возопил я. Да, конечно же не уголовно! Но есть вещи куда хуже уголовного наказания! Вам мама в детстве не говорила, что всякие левые бумажки подписывать нельзя, а уж тем более – договор о продаже души?!
В этот момент у меня в кармане зазвонил телефон. Азриэлла. Видимо, ей реально нечем заняться дома.
– Милая, я на работе.
– Захария спит, но я волнуюсь.
– Что ещё?
– Помнишь, перед сном я всегда целую его пяточки? Они были сладкие, а сейчас сладко-кислые!
– Э-э-э…
– Вот только не говори мне, что у меня бабская истерика и это ничего не значит.
– У тебя бабская истерика, и это ничего не значит, – на автомате брякнул я, совершенно не отвечая за свои слова.
Наверное, меня бы там же разорвало взрывной волной из трубки, если бы хозяйка заботливо не уточнила:
– Это ваша супруга? Что-то с малышом, верно? Можно мне поговорить?
– Пожалуйста. – Я пожал плечами, передавая ей сотовый.
– Здравствуйте. Нет, я не доктор. Ваш муж пришёл ко мне и хочет что-то там уточнить по какому-то договору. Да, да! Вот и я ему то же самое говорю, ребёнок важнее всего! У вас ведь сын? А у меня малышка… да, спасибо, мне тоже. И что с ним?
Короче, если вы поняли, переговоры двух возрастных «молодых» мамочек длились час, если не больше. Я им был абсолютно не нужен и неинтересен. Они обсуждали какие-то свои женские штучки, детали, дела, говорили на непонятном непосвящённому языке, смеялись, рычали и даже пару раз плакали в голос. Когда мне наконец вернули телефон, последнее, что я услышал от Азриэллы, было: