День поначалу не задался, а потом немного распогодилось. Захария с утра пускал пузыри, у него, кажется, режутся зубки, хотя лично мне казалось, что именно клыки. По крайней мере, у меня точно клыки первыми выросли, помню, ими я неслабо прокусил руку своего деда, когда тот пытался задушить меня в колыбели.
А ещё наш малыш научился приманивать голубей. Это мне Азриэлла показала, лучась тихой материнской гордостью. Они садятся на подоконник, не гадят (!), а только смотрят на него и воркуют, когда он им улыбается. Моя жена тайком уже сцапала двух сизарей и быстро съела там же, прямо с перьями, но глупые голуби всё равно прилетают.
Я засунул ей длинный язык в ухо, пошевелил им там, а прощаясь, попросил поймать и мне дюжину птичек, ибо вернусь пьяный, но голодный. Толстый обычно не тратит времени на закуску. В смысле если вернусь…
Клиента сегодня выдали сложного, плаксивого, обложившегося бумажками с печатями и подписями важных людей и агрессивными кошками и ни в какую не желающего открывать двери. Но я был на нервах и тоже не особо церемонился:
– Грешник, пусти, хуже будет!
– А меня дома нет!
– Угу, вот так, значит… А если я найду?!
Он глупо захихикал, так что кто бы не счёл это приглашением рискнуть? Я спокойно вышел из подъезда, нашёл пожарную лестницу, влез на соседний балкон и так добрался до нужного этажа. А потом просто проник в квартиру через форточку.
Да, да, разумеется, меня не приглашали войти, и что? Вы, люди, уверены, что это вас так уж обезопасит? А если я на нервах, пьян, зол, и мне вообще всё параллельно…
– Не платим по счетам? Ай-ай-ай, гражданин…
– Как вы это сделали?! – взвыл он. – Высоко же, четвёртый этаж, вы могли упасть!
– Не в первый раз, работа такая, – сурово кивнул я. – Собирайтесь.
– За что?!
Пришлось напомнить, за ним – мелкое мошенничество, обман пенсионеров, чёрное риелторство, два недоказанных отравления, один акт некрофилии с трупом бомжующей старушки, детское порно по вечерам…
– Но я же верующий, я в церковь хожу!
Это, кстати, его и сгубило. Так бы по совокупности грехов попал к нам лет через тридцать, но рукоблуд стеснялся признаться в содеянном на исповеди и… (трам-тарам, литавры!) продал душу за то, чтобы никогда ни в чём не каяться, не испытывая при этом мук совести. Отсюда какие-то шесть лет, и клиент наш.
Запаковал его в настенный ковер с теми же бешеными кошками. В пекле их всех порежут на роллы и подадут с мазутом, шеф любит остренькое.
Короче, к семнадцати ноль-ноль я был спокоен, подтянут, выбрит и готов к самому худшему. Пока четыре-пять столетий мне везло, но любая последующая пьянка с Толстым могла стать последней. Традиционное место встречи также не менялось ещё с революции, старая, неубиваемая временем пивная в исторической части города, в квартале от бронзового столба с битой надписью «Нулевой километр».