– Что теперь? – спросила Сабриэль, указывая на пустынную гавань внизу.
Рука ее двигалась в том же ритме, что и волны прибоя в их извечной борьбе с деревом и камнем.
– На острове есть люди, – сообщил Моггет, щурясь от ветра. – А на юго-западной его стороне между двумя скальными выступами стоят лодки.
Сабриэль пригляделась, но ничего не увидела и решила достать из рюкзака за спиной Оселка подзорную трубу. Пока девушка рылась среди вещей, Оселок стоял совершенно неподвижно и немо, гармонируя с опустевшей деревней. Опять деревяшку изображает, подумала Сабриэль, но без особого раздражения. Он оказался хорошим помощником, когда перестал, образно выражаясь, кланяться почем зря.
Поглядев в трубу, она убедилась, что Моггет прав. Между двумя каменными выступами запрятались несколько лодок. Наблюдались и какие-никакие следы присутствия человека: за высоким скальным пиком мелькнула натянутая бельевая веревка; между двумя из шести-семи ветхих деревянных лачуг, угнездившихся в юго-западной части островка, почудилось какое-то движение.
Сабриэль перевела взгляд на волнолом и осмотрела его по всей длине. Как она отчасти и ожидала, в середине зияла брешь: сквозь нее море рвалось к берегу с особой силой. Груда бревен с островной стороны волнолома свидетельствовала, что некогда здесь был мост, а теперь его разобрали.
– Похоже, жители деревни бежали на остров, – заметила Сабриэль, складывая подзорную трубу. – Волнолом отчасти разобрали, чтобы остров был отделен от берега текучей водой. Идеальная защита от мертвых. Думаю, даже мордикант не рискнул бы пересечь глубокую приливную воду…
– Так пойдем же, – пробормотал Оселок.
Он снова нервничал, места себе не находил. Сабриэль глянула на него, затем выше – и поняла, что не так. С юго-востока из-за деревни надвигались тучи – темные, грозовые. Воздух был спокоен, но теперь, рассмотрев небо, Сабриэль поняла, что это затишье перед ливнем. Солнцу недолго осталось их защищать, и ночь наступит рано.
Новых уговоров не потребовалось. Все поспешили вниз по ступеням, к гавани, а оттуда к волнолому. Оселок шел последним, через каждые несколько шагов оборачиваясь и проверяя, нет ли погони. Так же поступал и Моггет: постоянно вертел кошачьей мордочкой туда-сюда, приглядываясь к домам.
Позади путников ставни чуть приподнялись – на дюйм, не более! – это бесплотные глаза наблюдали из безопасной тени, наблюдали за троицей, идущей к волнолому: незваных гостей все еще омывал резкий солнечный свет, а по обе стороны плескались эти ужасные волны. Скелеты досадливо поскрипывали прогнившими, изъеденными зубами. Дальше от окон тени темнее, чем те, что порождены светом, метались и вихрились в отчаянии, ярости – и страхе. Все они знали, кто только что прошел через деревню.