Оселок оттолкнул лодку от берега, вскарабкался внутрь и взялся за весла. Моггет вырвался из рук Сабриэль и уселся на носу вместо изваяния: решил поработать ночным смотрящим, а заодно и подразнить Оселка.
На берегу внезапно взвыл мордикант – его долгий пронзительный вопль раскатился далеко над водой, леденя сердца тех, кто плыл на лодке, и тех, кто остался на острове.
– Держи чуть правее, – посоветовал Моггет в тишине, когда вой стих. – Нам нужно выйти в открытое море.
Оселок немедленно повиновался.
К утру шестого дня после отплытия из Нестоува Сабриэль была уже по горло сыта морской жизнью. Все это время они плыли, почти не останавливаясь, и к берегу причаливали только пополнить запасы воды, всегда в полдень и лишь в солнечную погоду. Ночи проводили под парусом или, если Оселок изнемогал от усталости, вставали на якорь, а недремлющий Моггет нес стражу. По счастью, погода им благоприятствовала.
Пять дней ничего особенного с ними не происходило. За два дня они доплыли от Нестоува до мыса Бородач, неказистого полуострова, единственными достопримечательностями которого были песчаный пляж да прозрачный ручей. Поблизости никто не жил, а значит не было и мертвых. Здесь Сабриэль впервые перестала чувствовать мордиканта, преследовавшего ее. Славный, сильный юго-восточный ветер стремительно гнал их вперед – и нес на север так быстро, что не догонишь.
Три дня занял путь от мыса Бородач до острова Ильгард. Его скалистые утесы отвесно поднимались над морем: этот серый, изъеденный оспинами камень служил домом для десятков тысяч морских птиц. Путешественники проплыли мимо уже ближе к ночи, их единственный парус был натянут так туго, что едва не лопался, обшитый внакрой корпус сильно кренился, нос лодки взрезал воду, рассыпая тучи пенных брызг, припорашивая солью губы, глаза и кожу.
От Ильгарда до Жерла Белис было полдня пути: этот узкий пролив выходил в море Саэре. Но доплыть до него оказалось непросто, море изобиловало ловушками, так что на ночь путешественники легли в дрейф за пределами видимости Ильгарда и стали дожидаться света дня.
– Поперек Белиса установлено боновое заграждение, – объяснил Оселок, ставя парус, пока Сабриэль втягивала через носовую часть якорь. Солнце светило им в спину, но еще не поднялось над морем, так что юноша маячил на корме смутной тенью. – Его сделали, чтобы не пускать в море Саэре пиратов и прочих. Вы не поверите, до чего огромная эта цепь; вообще не понимаю, как можно было отковать ее или натянуть через пролив.
– Думаешь, заграждение уцелело? – осторожно спросила Сабриэль.