– Я не грублю, я называю вещи своими именами, – фыркнул он, с подчеркнутым презрением разворачиваясь к ним спиной. – И он это заслужил.
– Да сколько можно-то? – в сердцах воскликнула Сабриэль. – Оселок, что такое знает Моггет, чего не знаю я?
Оселок молчал, крепко вцепившись в руль: даже костяшки пальцев побелели. Глаза его были устремлены вдаль, к горизонту, словно он уже видел башни Белизаэра.
– Тебе же придется рассказать мне все, рано или поздно, – не отступалась Сабриэль. В голосе ее зазвучали интонации старосты. – Не верю, что все так плохо!
Оселок облизнул губы, замялся и наконец выговорил:
– С моей стороны это была просто глупость, но никак не злой умысел, миледи. Две сотни лет назад, когда правила последняя королева… я думаю… я знаю, что отчасти несу ответственность за то, что нынче королевство гибнет, а королевский род прервался.
– Что?! – воскликнула Сабриэль. – Как такое может быть?
– Это правда, – с горечью продолжал Оселок. Руки его так дрожали, что руль дергался туда-сюда и лодка шла сумасшедшими зигзагами. – Было вот что… ну, то есть…
Он помолчал, набрал в грудь побольше воздуху, выпрямился и продолжил – точно докладывал старшему офицеру:
– Не знаю, много ли я сумею рассказать вам, потому что тут вовлечены Великие Хартии. С чего начать? С королевы, наверное. У нее было четверо детей. В детстве я дружил с ее старшим сыном, Рогиром. В наших играх он всегда верховодил. Он все придумывал – а мы ему подчинялись. Позже, когда мы подросли, идеи его становились все более странными, все более неприятными. Мы отдалились друг от друга. Я поступил в стражу, он предался собственным увлечениям. Теперь-то я понимаю, что увлечения эти наверняка включали в себя Свободную магию и некромантию, но тогда я об этом не подозревал. И напрасно… но он был ужасно скрытным и подолгу где-то разъезжал.
Ближе к концу… ну то есть за несколько месяцев до того, как все случилось… В общем, Рогир отсутствовал вот уже несколько лет. И тут он приехал, как раз накануне празднества Зимнего Солнцестояния. Я ему очень обрадовался: теперь он больше походил на того Рогира, которого я знавал ребенком. Он утратил интерес к разным нездоровым странностям, что так влекли его прежде. Мы снова проводили вместе много времени: охотились с соколами, скакали верхом, пили, танцевали.
И вот однажды вечером – одним холодным, морозным вечером, на закате, – я стоял на страже у покоев королевы и ее фрейлин. Они играли в кранак. К королеве явился Рогир и попросил ее спуститься вместе с ним вниз, туда, где стоят Великие Камни… ух ты, я могу об этом говорить!