При упоминании Абхорсена его голос чуть дрогнул, и эта заминка как-то не вязалась с его несокрушимой уверенностью. Сабриэль покосилась на офицера: тот на миг задержал взгляд на мече у нее на поясе и на нагрудном бандольере с колокольцами. Он явно узнал клинок Абхорсена, он понял, что это за колокольцы. Мало кому случалось в своей жизни встретить некроманта, но те, кому довелось, колокольцев уже не забудут.
– Вы… вы знакомы с моим отцом? – спросила Сабриэль. – Он прежде навещал меня дважды в год; надо думать, он пересекал границу именно здесь.
– Да, мы встречались и тогда, – отозвался Хорайс. Они уже шагали вдоль края плац-парада. – Но познакомился я с ним более двадцати лет назад, когда попал сюда еще младшим офицером. Странные были времена – очень, очень скверные и для меня, и для всех и каждого на границе.
Он вдруг резко затормозил – сапоги так и громыхнули – и снова пригляделся к колокольцам и к восковой белизне кожи Сабриэль, что составляла такой разительный контраст с ее волосами, иссиня-черными, как асфальт под ногами.
– Вы – некромантка, – без обиняков сказал Хорайс. – Так что вы наверняка все поймете. Здесь, в месте перехода, боев велось – не счесть. Очень много погибших. До того как эти идиоты на Юге передали все дела под начало верховного командования, пропускной пункт каждые десять лет переносили к следующим вратам в Стене. Но сорок лет назад какой-то… чинуша… постановил – больше никаких переносов. Нечего-де государственные средства разбазаривать. А единственный пропускной пункт будет, значит, здесь на веки вечные. И ничего, что со временем тут накопится такая высокая концентрация смерти, смешанной со Свободной магией, которая просачивается из-за Стены, что…
– Мертвое мертвым не останется, – негромко докончила Сабриэль.
– Точно. Когда я прибыл, неприятности только начинались. Трупам в земле не лежалось – что нашим, что существам из Древнего королевства. Солдаты, убитые днем раньше, разгуливали по плацу. Твари, уничтоженные при попытке пересечения границы, восставали из мертвых и причиняли еще больше вреда, нежели при жизни.
– И что же вы сделали? – спросила Сабриэль.
Она многое знала о том, как сковать и обуздать мертвое и окончательно ввергнуть в смерть, но не в таких масштабах. Однако сейчас никаких мертвых тварей поблизости не рыскало: Сабриэль всегда инстинктивно чувствовала грань между жизнью и смертью, а здесь, по ощущению, все было так же, как и в сорока милях отсюда, в Уиверли-колледже.
– Наши маги Хартии пытались справиться с бедой, но нет таких знаков, которые могли бы… сделать мертвое мертвым… есть только те, что уничтожают физическую оболочку. Иногда этого хватало, иногда – нет. Нам приходилось то и дело переводить временно военнослужащих в Бейн или даже дальше только для того, чтобы дать им возможность излечиться от, как изволили выражаться штабные, приступов массовой истерии или безумия.