— Чоро! — подсказал доктор.
— Послушай, Чоро, хоть ты заткнись. Никуда он не уходить. Мы его вязать, понимай?
— Понимай. Ночью вязать, днем как? Очень плохо. Он все равно уходить.
— Вот дьявол! Послушай, док, — устало сказал Хенрик, — да сделай ты хоть что-нибудь!
— Я могу ввести ему успокаивающее, — задумчиво сказал док, — по крайней мере, хоть ночь пройдет спокойно.
— Ну ладно ночь, — вздохнул Хенрик, — а потом?
— Может, к утру он оклемается.
— Оклемается он! Как же!
Док порылся у себя в аптечке и извлек оттуда ампулу и шприц.
— На вашем месте я бы его не развязывал до утра, — сказал он, вгоняя иглу в предплечье Рамиреса. — А там видно будет.
— Как же мы пойдем-то, — сокрушенно спросил Карс, — если он связанный?
— Может, он к тому времени придет в себя. Если же нет…
— Тогда что?
— Развяжем ему ноги.
— Это демоны, — вставил Чоро, — он с вами не ходить. Он туда ходить.
— Ходить, ходить. Куда надо, туда и ходить.
Я подошел к Рамиресу. Успокаивающее, которое ввел ему док, уже начинало действовать — глаза у него были по-прежнему мутными, но дыхание стало ровнее.
— Представляешь, как он пойдет завтра с нами в таком виде? — сказал Хенрик.
— Нет… не представляю. Хоть знать бы, что с ним такое…
— Демон забирать его душа, — настаивал индеец.
…Ночь прошла паршиво. Да и наутро, когда мы тронулись в путь, к лучшему ничего не изменилось. Рамирес так и не пришел в себя. Он, правда, покорно поднялся и пошел за нами, но сделал это как-то механически, словно его мысли витали где-то далеко. На всякий случай Хенрик, который развязал веревки, стягивающие ему ноги, оставил ему связанными кисти рук.
Док, который осмотрел его перед выходом, сказал, что, может, Рамирес все еще находится под действием лекарства. Он по-прежнему не мог объяснить, что происходит с парнем. Видимых отклонений, сказал он, нет. Не знаю, что он имел в виду под видимыми отклонениями — может, если бы у Рамиреса начала отрастать третья нога…
Мы потащились дальше, вслед за Чоро, который, после того как мы неторопливо двигались все утро по пружинящей лесной подстилке, вдруг насторожился и стал нас поторапливать.
— Очень плохой место, — сказал он, — вы ходить быстрее.
— Чем ему тут не нравится? — спросил я. Местность вокруг выглядела точно так же, как и вчера, разве что лес стал гуще и почва болотистей.
— Да тут везде плохо, — ответил Хенрик. — Я вообще не понимаю, куда он нас тащит. Погоди.
Он достал из сумки карту и развернул ее, пытаясь сориентироваться.
— Что толку на нее смотреть? — спросил я. — Глен говорил, что после Катастрофы никто не составлял новых карт.