9 августа 1941 года, окрестности Луги
Спать в любых условиях Батоныч научился еще во время службы в несокрушимой и легендарной. Ну, в смысле в ТОЙ несокрушимой и легендарной, которой он отдал не один десяток лет, а не в этой, что еще только предстояло стать таковой, как в словах известной песни, регулярно звучавшей на каждом торжественном мероприятии в честь Дня Советской Армии и на парадах. До появления которой, если память не изменяет, еще года два[68].
Вот и сейчас умаявшийся комбриг преспокойно задрых на сложенном в несколько раз чехле в боевом отделении родного «КВ». Спать ему не мешал ни стук барановской кувалды, коей мехвод аккуратно подбивал пальцы траков, ни негромкое лязганье инструмента в руках проводящего «регламент» дизеля Сереги Степановича. А больше в танке никого и не осталось: радиотелефониста он отправил разузнать относительно горячего питания, хоть и всерьез подозревал, что тылы все же отстали и снова придется перебиваться сухпаем. Гаврилов же потопал в кашаэмку к Очкарику с заданием связаться с разведкой и получить подробный расклад на данный момент.
Первым вернулся Степан: по броне простучали подошвы сапог и свесившийся в башню младший лейтенант осторожно позвал:
– Тарщ полковник, вы здесь? Разрешите доложить!
Проснувшийся за несколько секунд до этого – привычка, ага! Вторая, блин, натура, – Владимир Петрович приподнялся на импровизированном ложе:
– Нету меня, весь вышел. В астрал.
Приняв сидячее положение, Бат потянулся, разминая суставы. Покрутил головой, с неудовольствием слушая хруст тронутых остеохондрозом позвонков – проклятая гиподинамия крайних лет, чтоб ее! Эх, знал бы, что Виталя такое замутит – честное слово, спортом бы всерьез занялся.
– Здесь я, Степа. Докладывай.
– Так это, вас майор Лужин просит срочно прибыть, разведбата нашего командир.
– Я в курсе, кто это, – недовольно буркнул Батоныч. – Посторонись-ка, дядя-комбриг наружу вылазит.
Гаврилов, скрыв улыбку, отодвинулся, позволяя полковнику выбраться на крышу башни. Снова потянувшись и, не скрываясь, зевнув, Батоныч спрыгнул на землю.
– Степа, а теперь конкретизируй. Что, кто и зачем?
– Так пленного взяли, аж целого генерала фрицевского! – с готовностью пояснил мамлей с таким довольным выражением лица, словно он самолично его и захватил. – Но он, немец в смысле, сказал, что будет говорить только с командованием бригады. Залесский с Кондрашовым уже там, вас ждут. Тут недалеко, я провожу.
– Ну, пошли. – Бат привычно оправил комбинезон и подпоясался. – А что за генерал, как звать, знаешь?