- А где это - здесь?
- В серафических слоях околоземного пространства.
- Я ничего не понимаю из того, что ты говоришь мне.
- Не надо понимать, ты попробуй почувствовать. Приблизься ко мне.
Я медленно потянулся к светлому маленькому облачку, которое называло себя моим отцом. Моя трепещущая плоть неожиданно оказалась в крепких стариковских объятиях: теплота сыновнего чувства овладела мной и несколько благодарных слезинок блескучими искорками вспыхнули в неправильном круге из двух туманностей.
- Как я по тебе скучаю, сынок!
- Отец, дорогой мой отец!
4
Облачко исчезло, а я оказался в собственном теле, которое дремало в кресле перед телевизором, и тотчас увидел все, что с ним происходило: оно шло по пыльной деревенской дороге, сквозь желтые плешины которой прорастали острые кусочки изумрудной зеленой травы. На вытянутых руках моего тела возлежал мертвый отец. Руки его болтались, как плети, и били по коленям моего тела, мешая ему продвигаться вперед. Седая голова отца запрокинулась и остро торчавший маленький кадык напоминал птичий клюв. Ослепительно сияло летнее солнце, шумела тяжелая листва невидимого леса, откуда, наверное, и доносилось чистое пение райских птиц.
Дорога все становилась уже и круче. Тело мое стало задыхаться и тяжело кашлять. В сплевываемой слюне алела кровь.
- Юлий, ты устал?
- Кто спрашивает меня?
- Твоя мать, Юлий.
- Мамочка, где ты?
- Подними голову, сынок. - Я задрал голову и в ослепительно ярком небе увидел прекрасное лицо матери.
- Мама, я не перестаю любить тебя. Отец сказал, что ты умерла в серафических слоях околоземного пространства. Я не понял его. Объясни мне что это такое?
- Это невозможно объяснить, это надо пережить.
- И ты, мама, не хочешь говорить со мной.
- Взгляни на свои руки... - Я взглянул и увидел, что более половины тела отца покрылось острым золотым оперением и с каждым моим шагом оно покрывалось им все больше и больше.
Через десяток шагов тело отца конвульсивно задергалось, потом
спрыгнуло с моих вытянутых рук и побежало само по пыльной разбитой дороге, размахивая голыми руками и ногами, похожее на страуса в золотом оперении.
В полном одиночестве, обескураженный и усталый, я стоял на дороге, которой не видно было конца. Я заплакал.
- Сынок, не плачь. Ты все сам скоро поймешь.
Я еще раз задрал голову и опять в ослепительно ярком небе увидел прекрасное лицо матери, а рядом с ним счастливое выражение отца, превратившегося в золотую птицу.
- Сынок, мы теперь навсегда вместе. Навсегда.
- Не исчезайте ! - панически закричал я. - Я не могу жить без вас, возьмите меня с собой.