Юлия кивнула.
– Хорошо. Мой первый вопрос – «Чем пахнет сейчас ваша блузка мятного цвета?». Позвольте мне произнести ваш первый вопрос за вас, а дальше продолжайте сами. Ваш вопрос – «Какой цветок растет у меня во дворе?».
– У нас во дворе не растут цветы, – сухо ответила Юлия.
– Теперь растут!
Юлия не желала продолжать диалог, она попыталась встать, но ее тело опустилось обратно на стул против ее воли.
– Жасминовое масло, я прав?
– Правы! Разрешите мне уйти наверх, у меня нет сил даже разговаривать с вами. Я не знаю, кто вы, зачем пришли, и что вам от меня нужно. Но я без колебаний готова отдать вам все, что у меня есть – мои драгоценности, они лежат в моей спальне на комоде, – забирайте их и уходите, пожалуйста. Вы даже представить не можете, как долго для меня тянется этот день, это самый длинный день в моей жизни, а завтра мне хоронить моего мужа. Я прощаю вас за все ваши слова, мне кажется, вы не совсем понимаете, что делаете, а если и понимаете, то я готова простить вам вашу жестокость, только уходите.
Она заглянула мне в глаза, а затем поднялась со стула. Я не стал ей перечить, но и уходить я не думал. Юлия покинула гостиную и поднялась по лестнице, спустя несколько секунд я услышал, как захлопнулась дверь наверху.
– Я подожду, мне некуда спешить».
– Как герой может быть сильнее человека, который его придумал? Изначально мне казалось, что я могу читать ее мысли, ведь они написаны мною, но по ходу дальнейшего диалога весь сценарий, что был продуман заранее, исчезает и появляется новый, совершенно другой. В какой-то мере я становлюсь заложником ее чувств и настроения, в котором она пребывает.
Эн Ронни улыбнулся.
– Габриэль, это уже вторая выдуманная женщина, с которой тебе не удается найти общий язык! А что будет, когда ты столкнешься с настоящей? Да, мой друг, ты молод, а впереди у тебя жизнь – очарование, жажда, которую невозможно описать ни в одной твоей или чужой работе, неутолимая жажда; слова, которые ты не сможешь подобрать для своей будущей возлюбленной, ведь вес всех твоих слов, употребленных до нее, станет в несколько тысяч раз легче, чем одно ее ласковое – «Габриэль». Впереди любовь, пламя которой будет каждое мгновение касаться твоей ранимой, тонкой натуры. Это даже не рукопись твою сжечь, а намного мучительнее, гораздо опаснее и до потери здравого рассудка – привлекательнее, чем все, что ты чувствовал ранее. Как говорил… Не вспомню автора: «Кукловод имеет власть, пока кукла повинуется каждому движению нити, любовь – она, как кукольный театр – жива до тех пор, пока эти двое не поменялись местами». О да, Габриэль.