Эта литература сегодня для властей предержащих даже более опасна, чем тогда, хотя Толстой прямо обращался к царю, прямо писал про чиновничество. Кстати, в нашем журнале напечатана забавная толстовская фуфоська "Два варианта описания жизни улья с лубочной крышкой". Это не очень свойственная Толстому, но блистательная сатира на нашу Думу вместе с Федеральным собранием, с правительством. Очень простой пример жизни улья с точки зрения трутня, присваивающего себе труд рабочих пчел. И с точки зрения рабочей пчелы, в общем-то, снисходительно относящейся к трутню. Это настолько про сегодняшний день, насколько мало кому из современных журналистов удается.
Вот вы упомянули, что, перечитывая Толстого, Достоевского, каждый раз находили что-то новое. Я "Анну Каренину", чтобы не соврать, в восьмой или в девятый раз перечитывал с огромным наслаждением. Поразительно, что открывается то, что просто невозможно уловить в первом прочтении. Читая впервые, следишь за фабулой. Есть треугольник Анна — Вронский — Каренин, и ты этим полностью поглощен. Кити, Левин, вся эта линия остается на втором плане. А уж про третий, пятый, седьмой, десятый план ты просто не подозреваешь. Но когда фабула знакома до мелочей, когда второй и даже третий планы изучены, прочувствованы, вдруг видишь, что это еще и невероятно мощный срез исторического времени.
В разговорах помещиков, в каких-то, казалось бы, отвлеченных вещах, которые ты почти проглатывал, вскрывается потрясающее обобщение о власти, о роли Государственной думы, о земле-кормилице и о крестьянских корнях. Обо всем том, что Толстой считал солью земли, сутью жизни. Все есть в этом романе "Анна Каренина", который сегодня ухитрились превратить в комикс. Да, его выпустили в картинках. Для смеху, для понту, а самое главное, для того, чтобы просто уничтожить эту мощную романную силу. Но разрушители заблуждаются. Как член жюри премии, как издатель я читаю много современной литературы, слежу за журнальными новинками. Я совершенно далек от мысли, что настоящая литература умерла, она создается и сегодня. И много есть талантливых молодых.
Чем отличается для меня литература хорошая от не литературы вообще? Прежде всего своим созидательным началом и сострадательным началом. Произведение может рассказывать о страшных вещах, о трагедиях, о беспросветных, мрачных буднях морга или казармы, как у молодого писателя Олега Павлова. И все равно это литература, потому что в ней есть вера в человека, в то, что он из этой грязи выходит человеком, и, может быть, даже очищенным человеком. А в сочинениях иного рода преобладает низменный инстинкт, та самая пошлость, которую ниспровергатели выискивают у Толстого, Достоевского, Чехова. Но великие не могли себе позволить шалости, в их вещах не встретите пошлости как таковой. Есть прием, которым мастер показывает необходимые и важные для него смыслы жизни. В сегодняшней беллетристике это не прием, а собственно ткань произведения. Из пошлости сотканы взаимоотношения людей.