– Не дрожи, тебе не светит. У тебя иммунитет хороший. Не сгоришь.
– Я и не боюсь, – взглянула на него с презрением. – Ты хоть понимаешь, насколько омерзительную вещь ты мне сейчас сказал?
– Не знала, что вампиры убивают? Это вроде было первым, в чем ты нас обвинила.
– Тебе на нее плевать, Великий. Ты сидишь тут, сокрушаешься, что устал людей убивать. А на самом деле – тебя просто процесс утомил. Если б кто другой их за тебя приканчивал – вот было б счастье. Эта Алла из-за твоей минутной прихоти жизни лишается, из-за недоразумения, что волосы в белый цвет покрасила, а ты ее – даже поцеловать на прощание брезгуешь?! Друзьям отдашь на забаву?! Да ты же мразь, Великий!
Я вскочила. Меня опять трясло, из глаз текли слезы, да что ж с того.
– Не смей! – Он даже голоса не повысил, а чувство было, что к земле придавил, настолько там ощутимо угроза звучала.
– А иначе что? Убьешь? Ну так убей, тебе можно, ты же вампир! Да и пророчество у тебя опять же удобное. Убей. Знаешь, я все думала, – спешно продолжила я, торопясь договорить, прежде чем он заставит меня замолчать. – Все думала о той девочке, о которой ты рассказал. Что перерезала из-за тебя вены. Все думала, как же так, она же любила тебя, как ты мог допустить? Если она не могла больше жить, то почему она не умерла, зацелованная тобой, выпитая до последней капли крови? Если так тебе ее жаль, как ты мог допустить, чтоб она умерла просто так, а не задыхаясь в твоих объятиях от блаженства?
Он открыл уже рот, пытаясь что-то сказать мне, но я не позволила ему встрять:
– А теперь я знаю: ей было противно! Она, может, и любила тебя, но ей было противно! Ты был ей омерзителен, и она сбежала, предпочла вылить свою кровь в помойное ведро, лишь бы не в тебя! Потому что даже самое склизкое помойное ведро по сравнению с тобой – золотая чаша! И не от любви она с собой покончила, не тешься! От ненависти! Она так сильно ненавидела себя за то, что полюбила такую дрянь, что жить с этим не могла! Кровь в жилах сворачивалась! Вот и вылила, лишь бы не тебе, ублюдку, достаться!
Буквально выплюнув последнее слово ему в лицо, я поняла, что попала. Даже умудрись я ударить его, след от моей ладони не оставил бы на его бессмертном лике такого явственного отпечатка.
– Что, угадала? – злорадно бросила ему напоследок. – Не провожай. Спасибо за чудный вечер!
Буквально грудью налетела на дверь и бросилась вниз по лестнице. А он так и остался сидеть там, под звездами, среди огней чужого и не нужного ему праздника.
Уже выходя из дверей больницы вспомнила, что так и не спросила у него о том, ради чего, собственно, приходила. Почему он поставил мне запрет на донорство? Что не так с моей кровью? Возвращаться, понятно, не стала.