Фима сразу рассказал мне, что автомобиль, на котором мы приехали, стоит девять.
– Что девять? – спросила я.
– Девять тысяч!
– А-а-а… – сказала я, и Фима продолжал.
Из его рассказа я узнала, что Фима программист. Если бы он сказал раньше, что он программист, я бы с ним не встретилась. Отторжение у меня, просто рвотная реакция на программистов. Неприязнь, как к классовым врагам. Сама не знаю, почему. Может, потому что здесь все поголовно (если не считать таксистов) стали программистами. Программист – это значит человек без личности, человек, позволивший себя загнать в стадо, который пошел по течению, на поводу у общества, без борьбы, без сопротивления. Упрямство во мне что ли говорит или принципы: только я знаю точно, пусть меня четвертуют, облив предварительно смолой для позора, но и тогда они не сломят меня и не сделают программистом. Так же я никогда не смогу полюбить программиста, а уж тем более стать женой его.
Отчего я так ненавижу программистов?
Может быть, потому что я ревную? Или отторгаю то, что мне больше всего в рот пихают, со всех сторон и, чем больше пихают, тем больше мое отторжение. Постоянно всюду их ставят мне в пример. Вот Ириночка, наша соседка, устроилась на сорок тысяч со старта, а ее муж Володя уже получает семьдесят! Вот это интеллигентная чистая профессия! Какой нормальный человек в Америке может всерьез думать стать писателем… Программисты задавили собой мое пространство, заблокировали мне кислород, забрали то, что принадлежало не только им, но и всем остальным. Я ненавижу программистов! Но сейчас я уже здесь, вынуждена буду досидеть до конца встречи. Хоть спрошу, отчего такие, как он, уехали из Союза.
Нам принесли дымящиеся чашечки: мне чая, а Фиме кофе. Фима заказал себе поесть и настаивал, чтобы я тоже заказала.
– Я не голодна, спасибо.
– Ну хоть что-то сладкое возьми.
– Нет, нет, спасибо, я ничего не хочу.
– Bring her a strawberry cheescake please, – сказал Фима на отвратительно нарочито-правильном английском.
Официантка в коротенькой юбочке (здесь все любят показывать задницу, даже там, где это вовсе неуместно, даже в съестном заведении!) повторила весь заказ: «Хамбургер делакс, хорошо сделанный»…
– Почему «хорошо сделанный»? – удивилась я. – Что у них бывает и плохо сделанный?
– Это оборот речи, – пояснил Фима. – Означает хорошо прожаренный, не полусырой.
– Но разве это не «вэл кукед»?
– Ты права. Но они почему-то говорят так: «вэл дан».
– В меню написано: «де люкс», а произносите – «дэлакс».
– Такой английский, – улыбнулся Фима.
– Звери. Это они, чтобы эмигрантов помучить все так перековеркали, – злобно пошутила я, хотя злилась не на шутку.