«Да, но все это материальное, а что насчет духовного, которое мы потеряли в обмен на батарейки и туалетную бумагу?» – подумала я про себя, но не стала говорить этого вслух.
* * *
– Людочка! Хорошо, давайте не будем спорить о том, что означает слово «интеллигент». Я просто хочу парня, который очень любит хорошие книги и хорошее кино. Все! Это единственное, что обязательно должно быть. Все остальное неважно. Неужели я так много прошу?
Звонок.
– Я обожаю хорошие фильмы!
– Да??? Скажи, какой твой любимый фильм? Фильм, ну который сформировал, можно сказать, тебя?
– Любимый? «Бриллиантовая рука»!
Разочарованье. В нашем кино столько глубоких, серьезных фильмов, а он – «Бриллиантовая рука».
– А еще?
– Еще? «Операция “Ы” и другие приключения Шурика». Классный фильм!!!
– Ну а любимая книга?
– Любимая книга? А сколько хороших книг у нас в Совдэпе было? Там всего и было две книги. Остальное – говно.
– Допустим, что я не согласна, с такой установкой. Если по мне, то нет богаче и прекрасней ничего в мире, чем русская литература. Это же бездонный мир… И все-таки, какие две книги?
– Известно какие. «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок». Какие ж еще?!
* * *
Я сваха всей эммихграции. Я выдала замуж и поженила стольких… но таких, как ты, я не видела. У меня больше никого нет. В твоей возврастной катехгории – нет. Если хочешь, есть у меня один интеллихгент. Вот этот уж точно всем интеллихгентам интеллихгент! Скульптор! Начитанный! Смерть. Только что разошелся с женой. Она бросила его одного с ребенком и ушла к любовнику. Он даже не обращался ко мне, просто в нашем доме живет. Но он постарше. Ты просила до двадцати пяти лет. А ему-то побольше.
– Сколько же ему лет?
– Тридцать два… тридцать три… я точно не знаю, что-то в этом роде.
Я представила старого семейного мужика, который жил с женой, ребенком… Зачем мне это? Тридцать два, или сто два для меня было одно и то же, за пределами цифры «двадцать пять» уже молодость кончалась. А уж за цифрой «тридцать» были одни дядьки. Мне хотелось влюбиться в парня. Зачем мне дядька?..
Глава четырнадцатая
Февраль – сентябрь 1984 г.
Позвонила мама.
– Ты так редко приходишь, – говорит мама. – Пришла бы дедулю проведала. Врачи сказали, что ему остались считанные деньки.
Разве я сама не знала, что дедушка смертельно болен? Откуда во мне такая черствость, такая глухость? Меня словно и не касается, что происходит с дедушкой, с сыном, с родителями, с сестрой. Я только полна своей болью! Я, как обезумевший пес, которому переехал лапы автомобиль: вою в бешенстве, никого и ничего, кроме своей боли не видя.