Глава шестнадцатая
Апрель – май 1985 г.
Самые первые проявления приближающейся весны – в чем они? Они неуловимы. Голос птиц стал звонче и раскатистей? Солнце стало светлее и мягче? Воздух стал другим. Запах в нем… пробирающий нестерпимой свежестью. Никогда мне не передать того неуловимого состояния природы, когда Земля, просыпаясь, начинает дышать и от ее дыхания я постепенно схожу с ума!
Я втягиваю в себя воздух во всю грудь, жмуря от света глаза, и воздух этот, попадая в меня, вмиг одурманивает, пьянит своей влажной свежестью и какой-то озоновой голубизной. Впитываясь в мои клетки, он разъедает меня, словно кислота. Как будто вместе со свежестью весны я вдыхаю смесь, наполненную каким-то непонятным, вмиг начинающим говорить во мне томленьем.
Чем счастливей весенний мир вокруг меня, тем острее я чувствую боль в душе. Откуда исходит эта боль? Почему?
Все люди ходят по улицам и вроде ничего, никаких следов мучений на лице. Это солнце за окном начисто лишает меня покоя, мешает мне спокойно дышать, спокойно сидеть, спокойно ходить. Всю меня переполняет какое-то необъяснимое беспокойство. Оно словно вставленный в меня незатухающий мотор, поднимает меня с любого места, где бы я ни находилась. Лежать не могу. Ходить не могу. Сидеть не могу. Ничего не могу.
* * *
Где-то в гулком далеке, на горизонте, лежат на столе распластанные, как пойманные рыбы на берегу моря, мои тетради и учебники, уже наполовину утонувшие в сгущающемся тумане.
Вышла, как во сне, кое-как одев ребенка.
Вот наконец я снова у родителей. Мелькают над Сашенькой мамины руки. Вот ее улыбающееся лицо рядом с ним, и я чувствую большое облегченье, освобождение от груза ответственности, когда она непосильна.
Здесь вокруг хоть какие-то люди, какие-то действия, разговоры, и я рада, что пришла.
– Доченька, сходи в магазин, обедать будем.
– Доченька, помоги накрыть на стол.
– Доченька, помой Сашеньке губки.
– Что с тобой? Ты больна?
* * *
Я иду в магазин, накрываю на стол, хожу, говорю, даже улыбаюсь, изо всех сил стараясь выглядеть спокойной, обыкновенной, но чувствую я и сама, как пробиваются на моем лице и во всем поведении неудержимые следы беспокойства. Я словно машина, в которой кончается бензин, затухает мотор, все части отказываются слушаться.
Не выдержала, прилегла на кушетку, чувствуя тяжесть своего сердца. Тело вялое, расслабленное, а вместе с тем, несмотря на глохнущий во мне мотор, в меня вложили еще один, незатухающий, мотор, который наполняет меня беспокойством, неустанно толкает идти куда-то, искать чего-то. Через некоторое время чувствую, что лежать больше не могу. Снова встала.