Встреча двух генералов проходила в тыловом штабе 1-й казачьей дивизии, который находился в доме купца Парамонова в городе Ростове-на-Дону. Русская Освободительная Армия росла в числе, все активнее принимала участие в сражениях, и с генералом Трухиным, как и с другими лидерами РОА, стали считаться. Однако Федора Ивановича долгое время не желали выпускать из Берлина. Причина очевидна — немцы хотели его контролировать. А сам Трухин рвался в Россию, поближе к войскам РОА, на Родину. Раз за разом, каждую неделю, он обращался за соответствующим разрешением к высшим чинам Вермахта и главе Имперского министерства оккупированных восточных территорий. Он гнул свою линию, и его настойчивость сделала свое дело. Наконец, ему разрешили посетить Киев, Крым, Дон и Кубань. Да и то, лишь для того, чтобы он мог лично надавить на казачьих атаманов, которые развили бурную деятельность и стали готовиться к проведению Общевойскового Круга, который провозгласит создание Доно-Кавказского Союза.
Казаки все делали открыто. В конце концов, немцы обещали им восстановить собственные государства, которые существовали в период Гражданской войны. Однако немцы насторожились. Обещать и сделать — понятия разные. Терять контроль над богатейшими землями Северного Кавказа не хотелось, пусть даже частично, и на Краснова, который стал основным идеологом и неоспоримым лидером примкнувших к немцам казаков, было решено натравить Трухина, за спиной которого уже сформировалась серьезная группа поддержки из белоэмигрантов и перебежчиков. Решение принималось в Имперском министерстве оккупированных восточных территорий, Георгом Лейббрандтом и Альфредом Розенбергом. Они желали, чтобы казаки отодвинули попытки воскресить Доно-Кавказский Союз, хотя бы на полгода, а лучше на год. А Трухин вообще был противником казачьей вольницы и, как только они с Красновым остались наедине, попробовал урезонить атамана.
Петр Николаевич Краснов выслушал генерала Трухина спокойно. Казак знал, ради чего он приехал, что скажет и какие доводы приведет. Поэтому успел подготовиться и когда командующий РОА замолчал, возразил ему:
— Федор Иванович, вы в прошлом красный командир, а я белогвардеец. Но было время, мы служили одной империи, и оба хотим ее возрождения. За последний год мы с тобой через многое прошли и многого достигли, нашли общий язык, и я буду говорить с тобой откровенно. Ни о какой самойстийности речи не идет. Проблема в другом, она в немцах, которые не желают выполнять свои обязательства перед русскими. Вермахт контролирует Москву, Орел, Смоленск, Курск и десятки других городов. Вчера после сильных боев захвачен Воронеж, а сегодня объявили, что немецкие танки уже в тридцати километрах от Царицына, который сейчас Сталинград. Однако где русское правительство? Почему оно не берет власть в свои руки, целиком и полностью? Я знаю ответ. И вы его знаете. Нет никакого правительства, потому что немцам это не нужно. Пока они в силе русская власть на русской земле им не выгодна. А на юге расклад иной. Договоренности о создании Казакии, которая пока оформляется как Доно-Кавказский Союз, имелись еще с Гитлером. На основании этого мы и пытаемся что-то сделать. А вот когда русская эмиграция договорится с немцами, когда она сможет объединиться ради общей цели, когда появится собственное правительство, тогда и будем разговаривать о вхождении Казакии в Россию и нашем, казачьем, представительстве в нем.