Пару километров одолели за четверть часа. Артиллерия уже тут как тут. Часть конных казаков спешилась, и присоединилась к нам, а одна сотня снова пошла в обход. Перед нами окопы, которые красноармейцы вырыли на окраине зеленого массива. Нужно давить противника сразу, пока он не опомнился, и мы не медлили. Под прикрытием минометов, сорокапяток и пулеметов, закрепились в лесу и оказались во вражеском лагере.
Противник никак не мог собраться. Нам это на руку и, закидав вражеские землянки гранатами, казаки рассекли группировку красноармейцев на части и приступили к их планомерному уничтожению. Бой был жаркий, но десантники не выдержали и вскоре стали сдаваться.
К одиннадцати часам утра все было кончено и, собрав трофеи, мы оттянулись обратно в Полесье. Здесь узнали, что другие отряды противника тоже разбиты. Опасаться больше некого, и мы устроили привал.
В расположение полка вернулись затемно. Хотелось только одного — спать. Однако перед отбоем нас построили на плацу, и была зачитана общая сводка по боевым действиям полка в первом бою.
Потери советских десантников: убитых — 155, раненых — 350, пленных — 240. Трофеи богатые: станковых пулеметов — 9, ручных пулеметов — 20, винтовок и карабинов — 350, автоматов — 380, ротных минометов — 21, полевых телеграфов — 5, радиостанций — 1, крестьянских телег — 15, лошадей — 28, немецкого обмундирования — 110 комплектов. Из-под ареста освобождено 160 человек. В основном мужчины от 17 до 45 лет, которых десантники насильно мобилизовали или задержали за сотрудничество с немцами.
Что касательно наших потерь, они тоже были. Полк потерял 30 человек убитыми и 65 ранеными. И среди тех, кто погиб, оказался вахмистр Силаев. Он получил свою пулю в самом конце боя, приподнялся, когда наступило затишье, и его подстрелили. Судьба… От нее не уйдешь…
Казалось бы, можно расходиться. Однако нас ожидала еще одна новость — сломив ожесточенное сопротивление Красной армии, в течение дня немецкие штурмовые группы продолжали бои за центр Москвы и сегодня водрузили знамя над Кремлем. Точнее, над развалинами, которые от него остались после многочисленных боев, штурмов, бомбардировок и обстрелов.
Немцы, которые были в нашем полку, радовались. А нам, сказать по совести, было все равно. Плевать!
Когда казаков распустили, и мы вернулись в казарму, меня позвал Тихонов. Я собрался доложить ему по уставу — прибыл такой-то такой, но он дал знак, что можно обойтись без этого. После чего спросил:
— Погиба, взвод потянешь?
— Потяну, — ответил я. — Только я молодой еще. Как казаки — примут или нет?