Вы все окружены. Чтобы не было ненужной крови, переходите к нам, с этими листовками и без них, поодиночке и группами, с оружием и без оружия!
Вы найдете у нас родной и братский прием. Если вы попадете к немцам, всех вас они будут направлять к нам, к казакам. У нас есть с ними об этом договор.
Ждем вас. До встречи!
Командир 102-го Донского казачьего полка майор Кононов.
(Бывший командир 436-го стрелкового полка 155-й стрелковой дивизии Красной армии)»
Немцы не верили, что от разбросанных с самолетов и оставленных на пути красной кавалерии листовок будет толк. Однако результат превзошел все ожидания. Корпус Белова понес серьезные потери, был сильно разбавлен насильно мобилизованными людьми, а кадровые вояки устали. Поэтому уже на следующий день пришли первые перебежчики, несколько командиров во главе с батальонным комиссаром Кочетовым и с ними почти сорок бойцов. Я был среди тех, кто их встречал и хорошо запомнил, что говорил батальонный комиссар перед казаками и Кононовым:
«Товарищи! Мы уже много времени бродим по лесам. Мы давно уже в душе были разочарованы политикой Сталина. Но мы боялись сдаваться немцам. Вчера немецкие самолеты сбросили листовки, подписанные Кононовым. Вот они. Я и мои бойцы прочли их и ни слова никому не говоря в душе решили перестать проливать кровь за чуждые нам интересы Сталина. Обращение ваше, товарищ майор, на нас глубоко подействовало. Каждый из нас был настроен, как можно быстрее все бросить и уйти к вам. Вчера вечером я из политотдела корпуса получил радиограмму. Вот вам ее текст:
«Эмигрант-белогвардеец, ушедший в 1920 году за границу, майор Кононов, написал к корпусу обращение. Эти листовки собрать, сжечь и разъяснить людям, что это провокация. Наше дело справедливое, мы под руководством партии Ленина-Сталина победим. Всех лиц, морально неустойчивых, изолировать или взять под наблюдение. О политическом настроении людей доносить в политотдел корпуса через каждые шесть часов».
Я с командиром дивизиона поняли уже давно, что дело Сталина не защищает интересов русского народа, но не было подходящего момента, чтобы уйти. И вот мы сегодня пришли к вам не как пленники, а как ваши братья. Если вы, казаки, поступите с нами так, как написано в листовках майора Кононова, уверяю вас, Сталин скоро будет разбит. А теперь мы готовы идти с вами вместе!»
Перебежчиков отправили в тыл, а вскоре за ними последовали другие. Красноармейцы выходили постоянно, поодиночке и целыми отрядами, часто без оружия, которое они бросили в лесу или закопали. За два дня кавалерийский корпус Белова потерял от дезертирства половину личного состава, и красный генерал решил пройти на прорыв. Он рванулся в одну сторону, а там немцы. Метнулся в другую, а там казачий моторизованный батальон. После чего он снова затаился в чащобах, и мы стали смыкать кольцо. Сил у нас вроде бы много, но и территория немаленькая. Многие хутора и поселки отсутствовали на картах, а большинство дорог летники. В сезон они есть, а по зиме заброшены и засыпаны листвой, ветками и прочим мусором. Поэтому нам приходилось распылять силы, и мой взвод был отправлен на один из безымянных хуторов, о котором прикомандированные к казакам гомельские полицаи ничего не знали. Сказал проводник — есть хутор и дорога на юг, но он там давно не был. Следовало проверить информацию. Для этого выделили нашу 4-ю пластунскую сотню, и мой взвод пошел в авангарде.