В школе «Вахткоманда» готовили агентов для заброски в ближний тыл советских войск. Однако казаки держались отдельно и нас сразу поставили в привилегированное положение. Своя национальная одежда. По крайней мере, папахи и кубанки оставили. Отдельный стол и корпус для проживания. Разрешение носить холодное оружие и не сдавать пистолеты, у кого они имелись. А так же собственная, более расширенная, программа обучения. Мы не слепые, все видели и отношение преподавателей ценили. Тем более Беринг всегда находился с нами, ел то же самое, что и казаки, общался с нами на равных, и сразу объяснил цель создания отряда.
По словам Беринга, мы должны были стать основой для создания воздушно-десантных сил страны Казакия, которая войдет в состав возрожденной России на правах автономии с широкими правами и самостоятельными вооруженными силами. Каково? Когда я это услышал, сначала не поверил своим ушам. Как это так? Почему немецкий офицер упоминает Казакию? Это более чем странно. Однако все имеет свои причины, может быть объяснено и, со временем, я узнал, откуда у Беринга подобные идеи.
На второй неделе обучения к нам приехали два старых казака-преподавателя, один донской, другой кубанский. В нашем понимании старый, это когда возраст перевалил за сорок лет. Они нашего капитана знали давно, были его доверенными лицами, и являлись самостийниками. Люди очень серьезные в плане идеологии. Как начнут рассказывать историю казачьего народа, стоишь и удивляешься, какие древние корни мы имеем. После чего от гордости грудь распирало. Однако вояки они слабые. Поэтому, несмотря на красивые речи, молодые казаки относились к ним весьма настороженно, а некоторые даже с пренебрежением Мы — воины. Это было четко усвоено в лагере 1-й казачьей дивизии и в полку Кононова. А вы где воевали, господа? Нигде? Почему? Как правило, ответы были уклончивыми, и тогда я вспоминал слова дядьки Кондрата, когда он рассказывал про эмиграцию: «Вылезла всякая сволочь, про независимость Присуда от России нам стала сказки рассказывать. А где они, такие умные, были, когда мы с батькой Шкуро красных рубали, Воронеж брали и отступали? Что-то я их в строю не припомню». Видимо, родственник говорил именно о таких людях. Идеологи хорошие и речи говорят такие, какие тешат самолюбие и нравятся многим казакам. Но верить им нельзя. Так что я был осторожен и лишнего не болтал. Берингу-то что, он считал, что беседы с самостийниками повысят нашу мотивацию сражаться с большевиками. Вот и болтает про Казакию, не всегда понимая, о чем идет речь. А на самом деле, как мне думается, ему плевать. Главное — дело и конечный результат.