Касаюсь ее руки.
– Слушай, Вив, я знаю, тебе сейчас кусок в горло не лезет. Но ты поешь ради меня, ладно? Мне будет легче, если я тебя домой сытой доставлю. Согласна, Вив?
Она морщит нос, пытается так отхлебнуть горячего шоколада, чтобы не коснуться губами взбитых сливок. Я нарочно заказал вместо кофе горячий шоколад – хочу, чтоб Вив поспала на обратном пути.
– Вкусно, – говорит Вив.
Но ее руки по-прежнему лежат на столешнице, не тянутся взять чашку. Тогда я своей вилкой делю сардельку надвое, обмакиваю половинку в кленовый сироп.
– Что ж, Вив, придется мне это сделать.
Она хмурит брови.
– ВВВИИИУУУУ!
Старательно и громко произвожу звук, какой, по моему мнению, должны издавать самолеты. Вилка с сарделькой, описав дугу, устремляется ко рту Виви. Дальнобойщик, что сидит за соседним столиком, пялится на нас. Стараюсь говорить с интонациями пилота, даром что отродясь их не слышал.
– Поставщик сарделек просит разрешения на посадку. Конец связи.
Виви натянуто улыбается:
– Нашел время шутить.
– Какие шутки! Капитан воздушного судна майор Сарделл просит разрешения совершить аварийную посадку.
Пытаюсь воспроизвести шумы в неисправной рации, затем – обрыв связи.
– Вззз. Ииии. Кхе-кхе-кхе.
Вив смеется, на миг открывает рот. Этого достаточно, чтобы сунуть в него кусок сардельки. У Вив сразу выпячивается щека.
– Ладно, уговорил.
Она съедает всю сардельку и до капли, до осадка выпивает горячий шоколад. И вдруг ни с того ни с сего начинает хохотать. Чуть не задыхается от смеха. Звучит по-дурацки, но в то же время музыкально – потому что Вив есть Вив.
Сквозь смех она пытается объяснять:
– Представляешь, я туфлями прямо ему в дверь запустила. Не представляешь? Я, если честно, тоже.
– Что, серьезно?
– Ну да. Это я помню, а дальше – как в тумане. Будто я вырубилась на время. Но насчет туфель все точно. Тут я уверена, потому что… потому что туфли-то пропали!
Она вытирает губы бумажной салфеткой. Щурится, будто пытается вспомнить события давних лет.
– Я бежала от его дома, а он взял и дверь захлопнул, чтобы спокойно своей жене что-нибудь соврать насчет меня. А туфли – они мне мешали, и вдобавок я такая злая была, ужас. Вот я их и скинула да как запущу прямо в парадную дверь. Одну за другой! Наверно, каблуки им обивку-то попортили. Знаешь, мне сразу тогда полегчало. Прямо здорово стало, честное слово. Я это очень хорошо помню. Я, когда на «Веспу» садилась, победительницей себя чувствовала. Но это быстро прошло. Почти сразу. Мне стало так тоскливо, я думала, грудная клетка разорвется с тоски.
Да, я знаю, как это бывает. Еще я знаю, что эмоции идут из мозга. Тогда почему болит не голова, а грудь? Почему кажется, будто человек все чувства носит в груди?