– Нет! – закричала Скарлетт.
Хулиан пошатнулся, и вместе с ним пошатнулся весь мир. Зеленые огни, освещавшие пещеру, сменились коричневой мглой. На красивых губах выступила кровь.
– Хулиан!
Он упал. Скарлетт бросилась к нему. Легендо не пронзил его сердце, но, видимо, задел легкое. Струилась кровь. Очень много крови. Так вот почему несколько минут назад Хулиан глядел на нее так холодно. Вот почему старался ни единым взглядом не выдать своих подлинных чувств. Он знал, как магистр расплатится с ним за предательство.
– Хулиан, прошу тебя…
Скарлетт накрыла рану ладонями, и они уже не в первый раз за эти сутки сделались красными.
– Ничего, – кашлянул Хулиан, выпустив новую струйку крови. – Наверное, я это заслужил.
– Не говори так! – Скарлетт сорвала с плеч накидку и прижала ее к груди моряка, силясь прекратить кровотечение. – Я не верю, не верю, что все закончится так!
– А ты не останавливайся. Тогда это не будет концом. Я уже говорил тебе, что не стою слез.
Он хотел отереть щеку Скарлетт, но рука его бессильно упала.
– Нет! Не сдавайся! Пожалуйста, не бросай меня! – Девушке многое хотелось сказать, но она боялась: вдруг Хулиан подумает, будто она прощается с ним, и решит, что ему можно уйти. – Ты не можешь меня покинуть! Ты обещал быть со мной до конца игры, до нашей победы!
– Я солгал. – Его веки дрогнули. – Я…
– Хулиан! – закричала Скарлетт, сильнее надавив на рану. Кровь просочилась сквозь бархат ей на руки. – Мне плевать на то, что ты лгал мне! Я все тебе прощу – только не умирай!
Но Хулиан, вероятно, уже не слышал этих слов. Его глаза закрылись.
– Не сдавайся! – умоляла Скарлетт. – Ты боролся все эти дни и ночи! Борись и теперь!
Он медленно поднял веки. На мгновение ей почудилось, будто он возвращается.
– Я соврал тебе про рану на голове. Я просто захотел вернуть тебе сережки, но тот малый оказался сильнее, чем я думал… Твое счастливое лицо стоило этого… – На губах Хулиана мелькнула тень улыбки. – Мне следовало держаться от тебя подальше… Но я правда хотел, чтобы ты победила. Я хотел…
Он уронил голову. Грудь, к которой Скарлетт прижимала ладони, в последний раз поднялась и опустилась.
– Нет! Хулиан! Хулиан! Хулиан!
Сердце его больше не билось. Скарлетт и сама не знала, сколько раз произнесла имя, ставшее ей дорогим. Она повторяла его криком и шепотом. Как жалобу. Как молитву. Как последнее «прости».
34
Прежде Скарлетт никогда не хотелось остановить время. Заставить жизнь ползти так, чтобы удар сердца показался годом, вздох – веком, а прикосновение – вечностью. До сих пор ее посещало лишь противоположное желание – чтобы боль скорее утихла и наступил новый, незапятнанный день.