Она подняла голову, удивляясь, как трудно ей это далось. Слезы по-прежнему бежали
потоком по её лицу, пока она тонула в ощущении жара. Она наконец чувствовала своё
тело: каждый дюйм кожи ощущался настолько живым и чувствительным, каким не
был очень, очень долгое время.
Такое потрясающе чувство, дарящее ей полное расслабление.
Флоггер упал на пол с глухим стуком, и Сэм снова прижался к ней. Его тело
было теплым, а трение его рубашки вызвало ощущение приятного жжения на её спине,
даже когда он прижался к ней еще плотнее. Его эрекция прижалась к её заду, но он не
потерся ею об неё и даже сделал вид, что не заметил этого, пока мучил её соски,
превращая их в острые пики. Одной рукой на её талии, он прижимал женщину к себе.
- Ты потрясающе умещаешься в моих руках, - прорычал он ей на ухо.
Её тело задрожало, переполненное возбуждением. Её клитор заныл, умоляя его
руку спуститься ниже. Её тело помнило, насколько искусными были его пальцы, когда
он довёл её до оргазма.
Прямо на глазах у работорговцев.
Нет. Когда она напряглась, его рука замерла. Она хотела большего. Нет, не
хотела. Нет. Никогда снова. Что она вообще здесь делала? Это было отвратительно.
Неестественно.
- Отпусти меня, Сэм, - еще испытывая желание, глубокое желание.
Он захватил её волосы в кулак и приблизил лицо к себе, чтобы внимательно
изучить его. Твердость его хватки говорила о том, что он понимает, насколько
отчаянно она бежит от себя. Жидкое тепло внутри неё говорило о том, что он может
помешать ей. Удовлетворить её. Его бледно-голубой взгляд пробежался по ней.
- Хорошо.
Она ощутила, как ужасное чувство внутри неё исчезло. Давление и сомнения
покинули её душу, их смыло слезами и болью.
Какой же извращенкой она была, раз ей необходима боль для освобождения от
эмоций?
Его рука сжалась на её челюсти.
20
Мы те, кто мы есть. Шериз Синклер.
- Не думай. Не сейчас. Завтра и так наступит достаточно быстро.
Он потянулся и отстегнул её манжеты, затем помог ей сойти с креста. Её спина
горела в том месте, где его рука задевала её чувствительную кожу. Её ноги тряслись,
будто она проболела весь год, и Линда оперлась на него.
Он подвел её к краю сцены.
- Встань на колени вот здесь.
Её тело обратилось в камень, и к горлу подступила тошнота. Надзиратель
заставлял её вставать на колени по любому поводу. Всегда. Или ползти. Он
собирается...
- Я не твоя рабыня, - прошипела она.
Он послал ей тяжелый взгляд, его тон был твердым, но спокойным: