– Его накажут за то, что он бежал от своего куратора. За помощь тебе никакого дополнительного наказания не будет, если это тебя беспокоит.
– Но вы должны его освободить! – Голос изменил мне.
– Нет, – твердо повторила она. Обернулась к Рафаэлю: – Мы закончили? Я подготовлю бумаги.
– Мне нужно время, чтобы посоветоваться с адвокатом, – сказала я, застигнув их обоих врасплох. – Мне нужно время подумать.
Рафаэль в ужасе закрыл глаза.
– Сколько времени? – спросила Санчес.
Я посмотрела на часы.
– Не знаю. До завтра.
– Даю тебе время до конца рабочего дня.
– Ты получила все, чего хотела, Селестина! – вмешался Рафаэль. – Свободу, свою жизнь. Соглашайся.
– Слушайся своего адвоката, Селестина, – сказала Санчес, забирая со стола последний листок. – Мое предложение действительно до шести часов вечера.
Она подошла к двери, и стражница тут же ей открыла.
– Что ты делаешь? – спросил Рафаэль, как только мы остались одни. – Нужно подписать эту сделку. Ты же этого и хотела. Если твой приговор будет отменен публично, вся система Трибунала окажется под сомнением – и это в итоге поможет всем Заклейменным.
– И сколько будет длиться этот процесс? Я хочу, чтобы Кэррика освободили прямо сейчас.
– Когда ты вступила в эту борьбу, ты добивалась, чтобы Креван был признан порочным. Мы сделали первый шаг в нужном направлении. Селестина, нужно придерживаться плана. Не глупи. Ты сможешь гораздо больше сделать для Кэррика и для всех Заклейменных, когда вернешь себе свободу. Не меняй планы ради Кэррика.
Тяжелый выбор. Непосильный выбор.
Я смотрела на часы и видела, как проходит минута за минутой.
– Послушай, я понимаю, ты очень молода, – продолжал Рафаэль. – В восемнадцать лет я был по уши влюблен в девушку, ее звали Мари. Господи, да если бы мне велели прыгнуть ради Мари с утеса, я бы прыгнул с радостью. Селестина, нельзя в восемнадцать лет жертвовать своей свободой ради другого человека. Тебе еще многому предстоит научиться. Прими эту сделку, Селестина.
Я наконец посмотрела на Кэррика: он прижался к стеклу и, кажется, готов его разбить, прорваться к нам, чтобы узнать наконец, что тут у нас происходит.
Со вздохом я взяла бумагу и ручку, забытые судьей Санчес в камере. Впрочем, едва ли забытые – она не допускает ошибок. Написала одну фразу и показала Кэррику:
Они согласились на все, кроме тебя.
Он прочел, понял и кивнул, как бы говоря: «Ну и пусть». Сложил руки и пристально глядел на меня, прося, приказывая подтвердить, что я приняла сделку. Под его взглядом я заерзала. Покачала головой.
Он раскинул руки в гневном жесте и, не слыша слов, я видела, как он кричит на меня. Он хотел, чтобы я была свободна. Хотел, чтобы я приняла эту сделку.