- Внешний вид, - нашлась я сказать, - вообще-то для мужчины не имеет особого значения.
- Но все-таки, - засмеялся он. - Да вы садитесь, пожалуйста. Вот сюда к свету, чтобы я вас лучше разглядел. Вот у вас внешний вид даже очень приятный. Даже много лучше, чем на фотокарточке. А я, вы знаете, тут возился на огороде, потом чуток приболел. И вот провалялся три дня. А сегодня уже совсем здоровый. Сейчас возился у себя в церкви. У нас там музей. Красил с ребятишками фасад. И только вот сию минуту хотел привести себя в порядок. Вон грею воду...
И я увидела за дощатой загородкой в маленькой кухоньке газовую плитку и на ней - два аккуратных бачка.
- Газ у меня, к сожалению, привозной, - стал объяснять Ефим Емельянович, не вставая с лавки. - А воду в дом вот все еще никак не словчусь провести. Живу, выходит, не по современности, - улыбнулся он. - И даже телевизора у меня по сию пору нет...
Улыбка у него привлекательная. Это сразу заметила я. Глаза зеленоватые, как бы вспыхивают при улыбке. Но одного уха, мне показалось, нету.
- Комнаты у меня тут две, - продолжал он. - Но я имею сейчас небольшую фантазию пристроить верх. Чтобы наверху, на втором этаже, была спальня. По-научному, как считают мои знакомые медики, спать всего полезнее вот именно наверху. Вы не стесняйтесь, снимайте ваш свитерок. Здесь тепло. Отдыхайте. Я сейчас мигом помоюсь. Вода уже нагретая. Приведу себя в порядок. Будем чай пить...
Опираясь обеими руками о стол, он поднялся. И сию минуту что-то заскрипело, залязгало. Я не сразу поняла, что у него искусственная нога.
- Может, я вам в чем-нибудь помогу?
- Не надо. У меня тут все хорошо приспособлено. Как-то же я обходился, когда вас не было, - опять засмеялся он. И зашел за дощатую загородку, закрыв за собой дверь.
Я услышала, как булькает, как льется вода, как скрипит и лязгает на ходу искусственная нога, как она, должно быть, упала, отстегнутая.
Конечно, по-хорошему-то я могла бы ему помочь. Но неудобно как-то. И неловко сидеть в чужом, незнакомом доме, ожидать, когда странный какой-то мужчина, смешно подумать, мой жених, вымоется. И уйти теперь неудобно.
Все-таки я вышла на крыльцо. И вдруг услышала:
- Уж если помогать, так помогать. Секрета большого нету. Потрите мне, Тонечка, спину.
В загородке, недалеко от газовой плитки, стояла большая белая ванна, какие обыкновенно стоят в ванных комнатах, но с закупоренной вводной трубой. Мой жених (а как же его теперь назовешь?) сидел в ванне с уже вымытой, видать, головой и причесанными волосами.
В самом деле все было очень странно. Я, совсем ему незнакомая женщина, просто чужая, без стеснения взяла из его рук намыленную мочалку и стала тереть ему спину.