Во-вторых, Штюрмеру удалось вовлечь в войну Румынию. Это был серьезный дипломатический успех, и принижать здесь роль Бориса Владимировича глупо. Однако в самом министерстве многие карьерные дипломаты не одобряли такой сценарий развития событий. Они считали, что вступление Бухареста в войну растянет и без того уже достаточно широкий фронт. Кроме этого, русским войскам придется, вероятно, защищать еще и Румынию, поскольку боеспособность ее армии оставляла желать лучшего.
На этом карьера Бориса Владимировича, по сути, и закончилась. После памятного выступления Павла Николаевича Милюкова в Государственной думе 1 ноября 1916 года (я его описывал в книге «Крах великой империи») Николай II отправил Штюрмера в отставку с обоих постов. Немалую роль в этом сыграла и английская дипломатия. Государь император писал в те дни супруге: «Я приму Штюрмера через час и буду настаивать на том, чтобы он взял отпуск. Увы! Я думаю, что ему придется совсем уйти – никто не имеет доверия к нему, даже Бьюкенен говорил мне в последнее наше свидание, что английские консулы в России в своих донесениях предсказывают серьезные волнения в случае, если он останется. И каждый день я слышу об этом все больше и больше. Надо с этим считаться».
В день отставки Штюрмера в министерстве иностранных дел царило праздничное настроение. Все друг друга поздравляли. Дипломаты искренне считали, что хуже главы ведомства быть просто не может. Знали бы они, что уже через несколько месяцев их новым министром станет Милюков, по сравнению с которым Штюрмер мог считаться эталоном практически во всем! Но вот ведь ирония судьбы: имя первого сегодня на слуху – второй же прочно забыт потомками. Явно не о такой памяти о себе мечтал «немец с русским сердцем».
В книге «Крах великой империи» я рассказывал, как идея с депортацией еврейского населения из Польши привела к множеству сложностей: от политических до экономических. Но это было еще отнюдь не самое дикое решение российского правительства в сфере общественной жизни в годы Великой войны. На первом месте стоит немецкий погром. Я далеко не случайно употребляю здесь слово «дикость». Немцы к тому моменту уже 200 лет входили в элиту Российской империи, а династия Романовых, как говорилось выше, была в большей степени немецкой, чем русской. И вдруг – погром.
Логика была чрезвычайно проста: требовалось поддержать патриотический подъем в обществе. Для начала запретили говорить по-немецки. Штраф составлял 3000 рублей. Сумма по тем временам, мягко говоря, немаленькая. Под запрет попало публичное воспроизведение немецких музыкальных произведений. И апогей – переименование городов, носивших немецкие названия. В рамках этой кампании Петербург стал Петроградом. Таким образом были успешно созданы предпосылки для ксенофобского взрыва, который закономерно и произошел в Москве.