Кончилось всё внезапно.
Она оцепенела в его руках и даже, как ему показалось, потяжелела. Поднялась, как поднимается среди кустарников и камней затемнённого ущелья осторожная кобра. Он тоже вздрогнул, ибо понял, что обеспокоило её: со стороны входа слышался шум мотора, и раздавались голоса.
Вернулись уезжавшие в Маронию.
На секунду он судорожно сжал её, погруженный в неё сзади, взгляд его упал на её ляжку — белую, стройную, с крохотной родинкой на бедре, потом на ногу, почти слившуюся с кремовой простыней. Что-то слабо удивило его, но что — он не понял. Было не до того.
Стивен поспешно вскочил, натянул джинсы и футболку, сунул ноги в теннисные туфли и трусы — в задний карман, схватил вывалившиеся из кармана телефон и ключи, и бросился к двери на террасу. Оказавшись на ней, наклонился, чтобы его случайно не заметили со стороны внутреннего двора, чуть не кубарем скатился вниз на второй этаж и через несколько секунд оказался перед своей дверью. Он успел протиснуться внутрь, закрыть за собой дверь и в изнеможении прислониться к ней, когда услышал в коридоре голоса Гриффина и Тэйтона. Они прошли мимо его двери наверх.
Теперь на него навалилась усталость. Он побрёл в душ и несколько минут просто приходил в себя под тёплыми струями. Постепенно успокоился. Подумав, вымыл голову: ему казалось, что его волосы хранили на себе чудный запах Галатеи, потом вытерся мохнатым полотенцем и завалился на кровать. Его медленно наполняло торжество. Этот сумрачный день принёс ему счастье. Он был победителем.
Победителей не судят, им незачем оправдываться. Никакие предосторожности мерзавца Тейтона, никакие нелепые предупреждения наглеца Хейфеца ничему не смогли помешать. Он добился своего.
Он получил Галатею.
Тут он вспомнил о Карвахале. Забавно, но он сумел обойти его. Теперь, когда Стивен понял, что предпочтён ему, что испанец безразличен Галатее, Рамон Карвахаль не вызывал ревности. Хэмилтон даже готов был признать его стоящим человеком. Неглупым и приличным.
Волосы его быстро высохли, и Стивен подумал, что ему лучше всего сейчас спуститься в лабораторию и заняться анализами. Заодно разузнать, не заметил ли кто чего. Он не был до конца уверен в Долорес Карвахаль. Она тоже жила на третьем этаже и могла бы, случайно проходя мимо, услышать, что в комнате миссис Тэйтон кто-то был. Также наверх могла подняться и Берта Винкельман.
Он почему-то не боялся, что Тэйтон заподозрит Галатею: в ней проступала большая опытность, а такие леди умеют прятать концы в воду. Главное, чтобы никто не заметил его.