Манолис Аманатидис действительно был умным человеком и потому не очень любил комплименты, ибо сам прекрасно знал себе цену и не нуждался в оценках со стороны. Однако сейчас он вежливо поблагодарил мистера Хэмилтона за столь высокую оценку его достоинств, тонко улыбнулся, удобно расположился в кресле и чуть наклонился вперёд, давая понять собеседнику, что весь внимание.
— Вы хотели поговорить о миссис Тэйтон? — бросил он вводную фразу.
— Да, — Хэмилтона била дрожь. — Я наблюдал за происходящим и знаю, что тут делалось.
— И что же? — Аманатидис чувствовал, что подпихивать юнца ему особенно не придётся.
— На самом деле — всё здесь ложь и обман, — юношу снова затрясло. — Тэйтон обращался с женой просто ужасно. Он постоянно запирал дверь в спальню жены и отобрал у неё сотовый телефон. Следил за ней и никуда не выпускал. Хейфец — его сообщник, он постоянно накачивал миссис Тэйтон снотворным.
— Но зачем им так поступать?
— Тэйтон влюблён в Долорес Карвахаль. Он не может развестись, но хотел медленно убить Галатею — или, доведя до безумия, или сделав её жизнь настолько невыносимой, что она сама покончила бы с собой.
Аманатидис внимательно посмотрел на Стивена Хэмилтона. Умным тот не выглядел: воспалённый взгляд выдавал беспокойство и одержимость. С чего бы постороннему человеку интересоваться делами чужой семьи? Этот юнец явно что-то не договаривал.
— Вы… были влюблены в миссис Тэйтон? — вопрос прозвучал чётко, но не резко, Аманатидис вложил в него скорее сочувствие и понимание, чем осуждение и насмешку.
Хэмилтон тяжело сглотнул, точно проглотил репейник.
— Я… я…никогда… — промямлил он, но потом тряхнул головой и решился. — Да, я любил Галатею. — Он тяжело выдохнул. — Я обожал её и очень жалел, а Тэйтон — откровенный негодяй, он обращался с ней просто ужасно.
— Вы были её любовником? Вы встречались?
— Да, но это редко удавалось. Тэйтон почти всегда возил её с собой, а когда не мог — оставлял медика стеречь её. Жизнь её была ужасна, просто ужасна.
— И вы уверены, что мистер Тэйтон размозжил супруге голову?
Хэмилтон чуть смутился.
— Я не знаю, я… не видел этого, но он был заинтересован в её смерти. Теперь он сможет жениться на Долорес Карвахаль.
— А она отвечает ему взаимностью?
— Да, она сказала, что будет ждать его. Она любит его. — Хэмилтон был напряжён и взволнован. — И Карвахаль… он странно всегда смотрел на Галатею.
— Вот как? А что странного было в его взгляде? Он тоже любил миссис Тэйтон?
Хэмилтон замялся. Ему не хотелось впутывать в эту историю Карвахаля, который, по его мнению, был всё же явно тут ни при чём.