А вот на деда, когда он ее спас, разозлилась не на шутку. Боялась, что бандиты сказали правду и Ленс в этот момент жестоко расплачивается за ее свободу. Потому-то позже, в овраге, постаралась до отказа наполнить магией все горевшие перед внутренним зрением разномастные огоньки амулетов, мстя негодяям разом за все свои и брата унижения и обиды.
На чердаке, в знакомом кабинете старшей травницы, было пусто и тихо, но темные и светлые бутыли всевозможных форм и размеров, в несколько рядов выстроившиеся на середине стола, были немыми свидетелями надежды Хадины на чудо.
Медлить Лил не стала, ей никогда не нравилось заставлять себя упрашивать, да и папенька всегда говорил: «Если можешь и хочешь помочь людям — сделай молча и иди дальше. Только спесивые, жадные и самовлюбленные люди ждут уговоров, поклонов и оплаты, даже если монетой служит простая признательность. Это темные стороны человеческой души, и магам нужно от них отрекаться. Не должен быть тот, кто сильнее других, ни злым, ни корыстным, это сожжет прежде всего его самого».
Легкое, как дуновение ветерка, облачко силы устремилось на толпу пузырьков, осело и впиталось, и перед магическим взором Алильены словно вспыхнул разноцветными свечками праздничный пирог.
Девушка полюбовалась на него, ощущая, как душа наполняется такой же светлой радостью, и уже собиралась уйти, как вдруг одна из бутылей привлекла ее внимание неприятным грязно-фиолетовым блеском.
— Что тут? — нахмурившись, указала она на зелье. — Такое никому давать нельзя.
— Сейчас посмотрю, — уважительно глянула на гостью Хадина и бросилась к столу.
Странная тревога, почти уверенность в грядущей беде вдруг взметнулась в душе Лил обжигающе-ледяным вихрем, словно кто-то мудрый и всезнающий шепнул на ухо неразборчивое, но страшное предупреждение.
— Осторожно! — крикнула девушка, метнулась наперерез и сразу же поняла, что опоздала.
Не хватит ей ни времени, ни сил остановить Хадину, уверенно протянувшую пальцы к округлому фиалу, клубящемуся все темнеющей фиолетовой мглой.
Позднее Лил так и не смогла понять, с какой стати ей в голову пришла почти безумная идея заменить одно несчастье другим. В тот решающий, неизмеримо краткий миг будто кто-то другой все решил за нее, сочтя легкое недомогание вполне справедливой ценой за отведенную смертельную беду. Рука сама взметнулась и резким жестом швырнула в травницу пригоршню невидимой и неощутимой магической энергии.
Женщина охнула, покачнулась и обессиленно опустилась на скамью, но почти сразу спохватилась, зашарила в кармане белого фартука.