Пока я помогал ему готовить еду, зная, что это последние часы, проведенные нами вместе, перед долгой разлукой, мое сердце разрывалось. И я решил не оставлять его в беде одного.
После ужина я позвонил Лоай. «Хорошо, — сказал я ему. — Я вернусь в тюрьму».
Это было 25 сентября 2005 года. Я поднялся на мое любимое место среди холмов неподалеку от Рамаллы, куда часто приходил, чтобы молиться и читать Библию. Я самозабвенно молился, плакал и просил Бога о милости для меня и моей семьи. Вернувшись домой, я сел и стал ждать. Отец, пребывая в блаженном неведении, уже пошел спать. После полуночи прибыл спецназ.
Они увезли нас в тюрьму «Офер» и посадили в большой зал, где находились сотни других арестованных, — операция проходила с общегородским размахом. Кроме нас с отцом на этот раз арестовали и моих братьев Овайса и Мохаммада.
Лоай рассказал мне по секрету, что их подозревают в убийстве. Одного из их одноклассников похитили, пытали и убили в израильском поселении, и Шин Бет перехватил звонок — убийца накануне звонил Овайсу. Мохаммада отпустили через несколько дней. Овайс провел в тюрьме четыре месяца, прежде чем с него были сняты все обвинения.
В этом зале мы просидели десять часов — на коленях, с руками, скованными перед собой. Я поблагодарил Бога, когда кто-то дал отцу стул — к нему по-прежнему относились с уважением.
Меня приговорили к трем месяцам административного ареста. Мои друзья-христиане прислали мне Библию, и я отбывал свой срок, изучая Писание и относясь безучастно ко всему остальному. В Рождество 2005 года я вышел на свободу. Отца не выпустили. Когда я пишу эти строки, он все еще сидит в тюрьме.
* * *
Приближались парламентские выборы, и каждый лидер ХАМАС хотел принять в них участие. Все они были мне одинаково противны. Они были на свободе, хотя единственный человек, который действительно мог бы возглавить свой народ, томился за колючей проволокой. После всего, что послужило причиной нашего ареста, мне нетрудно было убедить отца не участвовать в выборах. Он дал мне слово, попросив объявить о его решении Мохаммаду Дарагмеху, Другу и политическому обозревателю Associated Press.
Новость стала известна через пару часов, и мой телефон начал трезвонить. Лидеры ХАМАС пытались связаться с отцом в тюрьме, но он отказался говорить с ними. «Что происходит? — спрашивали они меня. — Это катастрофа! Мы проиграем, если твой отец откажется от участия, все подумают, что он вообще не одобряет выборы!» «Он не хочет баллотироваться, — объяснил я им, — и вы должны уважать его решение».