Убийство поставило под угрозу и без того шаткий мир, и мировое сообщество усилило давление на Арафата, чтобы он взял под контроль палестинские территории. Разумеется, ему пришлось предпринять тотальные карательные меры в отношении ХАМАС. К нам в дом пришли полицейские Палестинской автономии, попросили отца собрать вещи, увели его и посадили под замок на территории резиденции Арафата, всегда относившегося к отцу с уважением и добротой.
И все же впервые одни палестинцы сажали в тюрьму других палестинцев. Это было ужасно, но, по крайней мере, они обращались с отцом почтительно. В отличие от других арестованных он получил удобную комнату, и Арафат навещал его время от времени для обсуждения различных вопросов.
Вскоре вся верхушка ХАМАС, помимо тысяч обычных членов, была заперта в палестинских тюрьмах. Многих пытали, чтобы получить информацию. Некоторые умерли. Те же, кто избежал ареста, скрылись и возобновили теракты против Израиля.
Теперь у моей ненависти было несколько объектов. Я ненавидел Палестинскую автономию и Ясира Арафата, я ненавидел Израиль и палестинцев-немусульман. Почему мой отец, горячо любящий Аллаха и свой народ, должен платить столь высокую цену, а такие безбожники, как Арафат и его ООП, отдали великую победу евреям, которых Коран приравнивает к свиньям и обезьянам. А международное сообщество аплодирует Израилю, который борется с терроризмом, оправдывая свое право на существование.
Мне было семнадцать, и от поступления в высшую школу меня отделяли лишь несколько месяцев. Во время каждого посещения отца, когда я приносил ему из дома еду и разные вещи, чтобы как-то скрасить его пребывание в тюрьме, он наставлял меня:
— Твоя единственная и главная задача сейчас — сдать экзамены. Сосредоточься на школе. Не беспокойся обо мне. Я не хочу, чтобы ты занимался чем-то посторонним в ущерб учебе.
Но жизнь больше ничего не значила для меня. Я не мог думать ни о чем ином, кроме вступления в боевое крыло ХАМАС и мести Израилю и Палестинской автономии. Я помнил все, что мне пришлось увидеть в жизни. Неужели вся эта борьба, все эти жертвы закончатся дешевым миром с Израилем? Если бы я погиб сражаясь, то, по крайней мере, я умер бы как мученик и попал на небеса.
Отец никогда не учил меня ненавидеть, но я не знал, как избавиться от ненависти. Хотя он страстно боролся с оккупацией и, как я думаю, без тени сомнения отдал бы приказ о нанесении ядерного удара по Израилю, будь у него бомба, он никогда не высказывался против еврейского народа, в отличие от некоторых расистски настроенных лидеров ХАМАС. Его больше интересовал ислам, нежели политика. Аллах возложил на нас миссию искоренить иудеев, и отец, не раздумывая, принял ее, хотя он не имел ничего личного против них.