— Нет, я вам верю, — пролепетал я.
Я купил пару автоматов и пистолет. Спрятал их в дверце машины, предварительно опрыскав ее настойкой черного перца, чтобы сбить со следа израильских собак, которые ищут оружие на пропускных пунктах.
Вернувшись в Рамаллу, я тут же позвонил Ибрагиму.
— Привет, я кое-что достал!
— Да ну, правда?
— Ага.
Мы знали, что произносить такие слова, как «винтовки» или «оружие», было опасно, потому что, вполне вероятно, израильтяне прослушивали все наши разговоры. Мы договорились о времени, когда Ибрагим заберет у меня свою долю «кое-чего», и быстро пожелали друг Другу спокойной ночи.
Стояла весна 1996 года. Мне только что исполнилось восемнадцать, и я был вооружен.
* * *
Однажды вечером мне позвонил Ибрагим, и по его голосу я понял, что он рассержен.
— Автоматы не работают! — заорал он в трубку.
— Что ты несешь? — крикнул я в ответ, уповая на то, что нас никто не подслушивает.
— Автоматы не работают, — повторил он. — Нас надули!
— Я не могу сейчас говорить, — быстро ответил я.
— Хорошо, я зайду к тебе вечером.
Когда он пришел, я тут же накинулся на него.
— Ты что, совсем спятил — говоришь о таких вещах по телефону? — волновался я.
— Я все понимаю, но они не работают. С пистолетом все в порядке, а автоматы не стреляют.
— Ладно, они не стреляют. А ты уверен, что знаешь, как ими пользоваться?
Он заверил меня, что умеет обращаться с оружием, и я пообещал разобраться. До экзаменов оставалось около двух недель, и у меня действительно не было времени на посторонние дела, но я все же предпринял попытку вернуть неисправные автоматы Юсефу.
— Это катастрофа, — пожаловался я ему при встрече. — Пистолет стреляет, а автоматы нет. Позвони своим друзьям в Наблус, чтобы мы, по крайней мере, смогли вернуть свои деньги.
Он обещал помочь.
Назавтра мой брат Сохайб сообщил мне новость, которая подействовала на меня как ледяной душ.
— Вчера вечером приходили люди из АОИ. Они искали тебя, — сказал он, и его голос звенел от напряжения.
Моей первой мыслью было: «Мы еще даже никого не убили!» Я был напуган, но одновременно почувствовал себя важной персоной, представлявшей опасность для Израиля. Когда я пришел навестить отца, он уже слышал, что меня ищут израильтяне.
— Что происходит? — спросил он строго. Я рассказал ему все как есть, и он пришел в бешенство. Однако было очевидно, что за его гневом скрываются разочарование и тревога.
— Все это очень серьезно, — объяснял он. — Зачем ты влез в это? Ты должен заботиться о матери, братьях и сестрах, а не бегать от солдат. Неужели ты не понимаешь, что они пристрелят тебя?