– Нам лучше уйти… – пискнула я.
– Нет, мы не уйдем! Если мы сейчас уйдем, он будет прав, думая, что мы две истерички, которые в глубине души даже не уверены в своем решении. Я никуда не уйду, доктор. – Она заговорила спокойнее. – И мне бы хотелось теперь, если можно, чтобы вы объяснили мне, какова процедура для женщины, которая приняла твердое решение родить ребенка одна. Спасибо.
Мне захотелось зааплодировать, сначала тихонько, потом все громче и громче и в завершение вскочить с криком: «БРАВО!», как в финале фильма с Робином Уильямсом.
Мы вышли из клиники где-то через час. Большая холщовая сумка Катрин раздулась от буклетов и медицинских брошюр, и мы получили, наконец, все ответы. А сами мы были невероятно, чрезвычайно горды собой.
– Ну, ты как скажешь, так скажешь! – кричала я, когда мы шли к станции метро.
– А ты видела его лицо, когда я сказала ему про первого попавшегося идиота?
– Еще бы!
И мы хлопали ладонью о ладонь.
Доктор на самом деле и глазом не моргнул, когда Катрин сказала про первого попавшегося идиота, разве что вздохнул устало. Но здоровое феминистское негодование бушевало в нас, и нам было не важно – оправданно оно или нет. Доктор-то, думала я про себя, был не совсем не прав, я и сама находила, что план Катрин граничит с безумием. Но мне казалось, что нужно немало мужества, чтобы предпринять такой шаг, и что одинокая женщина в принципе заслуживает больше уважения. В одном я была уверена: с мужчиной доктор бы так не говорил. Он дал бы ему понять, что план амбициозен, может быть, даже слишком, но не стал бы обращаться с ним, как с малолетним.
– Слу-ушай, – вдруг сказала Катрин. – Как ты думаешь, он настолько меня возненавидел, что может типа… нарочно подсунуть мне сперму какого-нибудь идиота?
– Или свою сперму.
– Оу-у-у-уууу! Ты думаешь, он может это сделать?
– Нет, Кэт. Я уверена, что он не может этого сделать.
– Ох… во что я ввязалась, Жен?
– Не знаю…
– Я тоже… – Она посмотрела на меня блестящими глазами. – Но я ввязалась.
– Да, дорогая моя. Ты ввязалась.
– Мне не надо дожидаться мужчину!
– Да, мадам.
– Не нужны нам мужчины, да? Да?
– Не нужны, Кэт. Не нужны.
Слышала ли она сомнение в моем голосе? Лично я услышала уязвимость в ее двух «да?» – она как будто просила, чтобы ее поддержали. Этот разговор всегда был для меня болезненным. Легко, приняв несколько стаканов, убежденно разглагольствовать о том, что нам «по жизни» не нужны мужчины, но на трезвую голову, выйдя из клиники оплодотворения, это было сложнее. Какая-то часть меня страстно хотела в это верить – мне вспоминалась моя мать с ее полнейшей автаркией, – но другая часть задавалась вопросом: не тешим ли мы себя иллюзиями, вопя о нашей самостоятельности. Разве так плохо, если тебе нужен мужчина? И разве истинная сила не в том, чтобы просто это признать? Мне подумалось, что, может быть, где-то сейчас двое мужчин задаются теми же вопросами о женщинах.