– Беременная женщина может позволить себе стаканчик время от времени, – возразила Катрин, глядя на меня, как ребенок на взрослого, в ожидании подтверждения своих слов и своего заветного желания.
– Не знаю, Кэт. Во всяком случае, уж точно не сухое мартини.
– Ах… моя прелесть… – Она принялась гладить свой стакан. – Думаю, эта жертва того стоит, – добавила она.
– Ты думаешь?
Мысль, что Катрин может осуществить свой план, все еще казалась мне настолько абсурдной, что я позволяла себе говорить об этом как бы в шутку, не принимая всерьез ее комментарии и тревоги. Она пожала плечами, отпив большой глоток коктейля, и я сказала себе, что и для нее, наверно, на всем этом тоже есть налет абсурда.
– Ты волнуешься? – спросила я.
– Почему, из-за ребенка?
– Нет… из-за встречи с подругой Никола.
– Даже слова «подруга» слышать не хочу, Жен…
– А я волнуюсь. Вдруг она нам не понравится?
– Вдруг она слишком нравится ему? – Катрин смотрела на меня – она явно ждала ответа. Я обошла кухонную стойку и обняла ее.
– Он не уйдет, Кат.
– Он имеет право уйти! Он не обязан всю жизнь жить со своей кузиной – старой девой…
– Не говори так… – Я поцеловала ее густые волосы. – Никакая ты не старая дева…
– Скоро ею буду, Жен.
– Да ладно тебе!
– Это я буду заниматься тай-чи в парке.
– Прекрати. Просто тебе тоже надо научиться быть любимой, ты не находишь? – Катрин бросила на меня такой обескураженный взгляд, что я рассмеялась.
– Не такая уж глупая теория, – продолжала я. – Это не значит, что ты должна обязательно делать стойку, когда парень бегает за тобой, Кэт.
Мне пришел в голову длинный и трогательный перечень мужчин, которых Катрин спровадила, потому что они были «слишком назойливые», «слишком розовые», «слишком женоподобные» и, мой любимый вариант, «слишком доступные» – последним звеном в этой цепи стал Эмилио.
– Когда придет единственный, если он придет, я его узнаю. Мне кажется, это всегда знаешь, правда?
– Лично я хотела бы знать, почему ты думаешь, что я могу ответить на этот вопрос, учитывая нынешние обстоятельства…
Катрин засмеялась, и мы допили мартини, обсуждая теорию моей матери и наши бедные запутавшиеся сердца.
– Знаешь, – вздохнула моя подруга, когда я безуспешно пыталась помешать ей сделать еще два коктейля, – может быть, это в последний раз мы встречаемся вот так – обе одинокие, без детей, я при кузене и его сыне… Может быть, через пару месяцев или через годик все будет по-другому.
– Может быть, лучше? – предположила я, попытавшись вложить в свой тон оптимизм, которого во мне не было ни на грош.
– Может быть, – ответила Катрин. И мы помолчали, словно боясь спугнуть нашу хрупкую веру в будущее тщетными словами.