И как же, должно быть, рвали себе волосы на убереженных частях тела венценосные отцы в таком положении, в какое попала сейчас Эльга!
* * *
А на следующий день Эльга созвала всех киевских бояр и старейшин – в таком количестве, сколько поместилось в гридницу. И объявила, что у покойного князя Ингвара есть еще один сын.
– Я всегда, еще до рождения Улеба, знала, что он – сын моего мужа, – бесстрастно говорила она, в белой с синим одежде сидя на беломраморном ромейском троне. – Но Улеб – дитя моей сестры, и для меня он всегда был не менее дорог, чем мой родной сын Святослав. Если мой сын не вернется, через год мы провозгласим князем его брата Улеба Ингоревича. Я благословлю его принять наследство отца вслед за братом и надеюсь, что он будет угоден и вам. А пока он будет править от имени Святослава, с помощью родичей, воевод и бояр.
От изумления киевляне поначалу онемели, во все глаза глядя на Улеба возле трона. Это потом они будут говорить друг другу, что-де всегда знали, потому что «Мистишин сын» похож на покойного князя, как точный его слепок. Сейчас же те из них, кто помнил Ингвара, могли лишь изумляться своей прежней слепоте.
А Эльга, ожидая их ответа, еще раз пожалела Мистину. Сегодня он в гридницу не пришел. Даже его проверенного мужества не хватило бы – стоять под теми взглядами, которые сейчас на него обратились бы. Весь город, вся держава, весь белый свет узнает много лет хранимую им тайну: что жена родила ему не его сына. Зато как оправдалась его предусмотрительность: еще тогда он взял у князя-побратима позволение назвать младенца именем Ингварова отца. Теперь это сослужило службу и Улебу, и самому Мистине: в княжеском имени содержится половина прав на престол, а Мистина тем изначально дал понять, что растил сына своего князя и побратима, не будучи обманут ни единого дня. Все равно что принял на воспитание, выдавая перед людьми за своего. И ведь он действительно стал для Улеба наилучшим отцом, какого можно пожелать. Думая об этом в гнетущие мгновения тишины, Эльга почувствовала, что прощает мужу сестры все их прошлые и будущие ссоры разом.
В то время как Эльга говорила с боярами, Ута навестила Прияну. Внезапное появление у покойного Ингвара еще одного сына могло обрадовать многих, но уж точно не молодую княгиню – не то жену, не то вдову. Пытаясь поставить себя на место невестки, Эльга понимала: та поначалу откажется верить. Но не поверить Уте, матери Улеба, Прияна не сможет. Ей придется принять это открытие и дальше как-то с этим жить.
Назавтра Прияна явилась на Святую гору. Бледная, исхудалая, она, однако, оделась в лучшее платье из своего приданого, украсила грудь золочеными застежками из наследства бабки Рагноры. У Эльги даже мелькнула мысль: так ее на краду положат… Ребенка Прияна с собой не принесла, однако говорить желала именно о нем.