– А когда это случилось? – спросила Эльга, тайком ужаснувшись, что ее дары покажутся уж очень скромными перед подношениями предшественницы: ни золота, ни благовоний, ни драгоценных камней она не привезла. Да и где ей взять верблюдов?
– Великий царь Соломон правил Израилем около двух тысяч лет назад, – улыбнулся Константин, понимая, что для его духовной дочери, вчерашней язычницы, все это совершенно ново. – Но в память о том дне царственность наша[22] принимала твою светлость на Троне Соломона, сделанном по образцу того трона, на котором сидел Соломон. О нем так повествует Священное Писание: «И сделал царь большой престол из слоновой кости и обложил его чистым золотом; к престолу было шесть ступеней; верх сзади у престола был круглый, и были с обеих сторон у места сиденья локотники, и два льва стояли у локотников; и еще двенадцать львов стояли там на шести ступенях по обе стороны. Подобного сему не бывало ни в одном царстве. И все сосуды для питья у царя Соломона были золотые, и все сосуды в доме из Ливанского дерева были из чистого золота».
Так это в Библии! В тех преданиях, откуда греки берут образцы для своей жизни во Христе. Не так чтобы Эльга полностью поняла, что Константин хотел ей сказать, но оценила главное: он принимал ее так, как описаны подобные вещи в Библии, а значит, все идет положенным порядком.
Пока он говорил, Эльга украдкой оглядела покой и обнаружила, что здесь не только семья василевса. Чуть в стороне сидели двое мужчин. Один знакомый – все тот же патрикий Артемий. Второго, полноватого мужчину лет сорока, тоже безбородого, с ухоженными черными кудрями, она не знала, но, судя по богатой одежде и роскошной мантии, он занимал при Константиновом дворе весьма значительное положение. Здесь сидели те члены синклита, что были евнухами.
Приятно журчала крина в широкой каменной чаше, отгоняя жару месяца септембриоса. В воздухе витали загадочные и манящие запахи благовоний, въевшиеся, казалось, не только в занавеси и подушки, но даже в самый мармарос стенных плит и мозаик. Темно-красный, как переспелая брусника, камень скамьи гладкостью и причудливым узором напоминал твердый шелк.
– Царица искала у Соломона земной мудрости, ты же нашла у нас нечто большее – благодать Божию и красоту веры Христовой, – обратилась к Эльге августа Елена. – Так поведай, что у тебя на сердце, о чем еще ты желаешь беседовать с нами?
Собираясь заговорить, Эльга усилием воли отогнала то, что само просилось на язык: а эти золотые львы – они все-таки живые?
– На сердце у меня лежит великая радость, что я побывала в царстве вашем и приобщилась к Христовой вере, – начала Эльга, которой притча о Соломоне подсказала подходящие слова. – И ранее я немало слышала о красоте и величии царства Ромейского – передавал русам о нем и мой дядя, князь Олег, и мой муж, князь Ингвар. Они искали дружбы василевсов ромейских и заключали с ними договора ради взаимной нашей пользы и радости…