Метать камни в озеро надоело. Шишкой Хома бросил в Каймана, попал в ухо. Кайман подхватил увесистый сук, погнался за обидчиком. Тошиба сидел у сосны, томно обмахиваясь листом лопуха, Викасик и вовсе расстелила на траве куртку и разлеглась на ней, раскинув руки. Гольян, между тем, бросил в воду пук травы, чуть позже окунул лист подорожника.
— Ноль эмоций, фиг движения! — прокомментировал он.
— Ты настоящий мусор брось, тогда и посмотрим.
— А где я тебе возьму настоящий мусор?
— Может, оно уж выдохлось? — предположил я. — Любая кислота — да еще на открытом воздухе — сто раз распадется на составные элементы. А тут ведь ручьи, дожди.
— Чего ж она вязкая такая?
— Ну мало ли…
— А если это и впрямь разумное биосущество, то что ему интересно будет от нас услышать?
— Да ничего, — сонно пробормотала Викасик. — Спит оно, а мы его будим.
— Тоже интересная мысль, — кивнул Скелетон. — Значит, можно попытаться разбудить его.
— Ну разбудишь, а о чем говорить-то? — усомнился я.
— Да ведь оно ничего такого и не видит — небо да берег, — не согласился Тошиба. — Разве ему не интересно будет узнать, где мы живем, чем занимаемся?
— А тебе интересно, какая у озера глубина, как эти рачки информацией между собой обмениваются? Или, к примеру, как они мусор научились растворять?
— Ну… В принципе я бы послушал.
— В принципе… — Гольян хмыкнул. Он как раз щепочкой окунал в озеро выловленную где-то букашку. Букашка не тонула и не погибала. Извивалась червяком, трепетала крылышками и плыла уверенно к берегу.
— В принципе, майн литл бэби, нас мало волнует, что оно там думает. Не замышляет поработить землю, и ладушки. Если хочешь знать правду, так человечество вообще никогда не интересовали звездные миры и прочие там загадки-погремушки. Разве что на предмет стибрить технологию поинтереснее. Ну или повоевать, конечно, мускулами помериться. И озеро это… Вот выдрессировали его, приучили жрать всякий хлам, а большего никому и не надо. Оно, может, и не глупее нас, только нам-то от этого какой прок? Плещется себе, думает о чем-то своем, и ладно.
— Как-то ты странно рассуждаешь. По-твоему, люди только ради себя и способны жить?
— А ради кого же? Ради марсианских микроорганизмов? Или монстриков с Глории?
— Я вот боюсь, — тихо и задумчиво проговорил Скелетон, — что люди и ради себя уже утратили способность жить.
— Ну ты даешь! — удивился Гольян. — Но ведь живут же!
— Это они по инерции. Живут и никак остановиться не могут. А зачем, для чего — уже и забыли.
— Правильно! Чипов всем навставляли, думать отучили. Даже самые нормальные и те мучаются. — Это встрял уже Хома. Ему тоже хотелось пофилософствовать.