* * *
Сидевший на стреме Кайман оторвал от планша глаза, какое-то время непонимающе смотрел на меня. Видимо, с трудом переключался от виртуалки к действительности. Наконец до него дошло, что перед ним не привидение, не монстр экранный, а вполне оживший питомец Ковчега, и толстые губы его резиново пошли растягиваться.
— Кустанай!.. Кустанище! — он качнулся ко мне, распахивая ручищи. Так обнял — чуть не раздавил. — Во фазенда-то обрадуется!
— Тихо, тихо, задушишь, лосяра! — я кое-как освободился от его хватки. — Где народ-то?
— В хате, есесно. Практически все наши. Шушукаются о секретном.
— Викасик там же?
— Ну так. Сейчас крикну им…
— Не надо. Я сам — тихонечко.
Кайман гыгыкнул:
— Ага, навроде сюрприза?
— Ну, — я не удержался и потрепал его за щеку. — Ух, ты мой Кайманище! Даже не знал, что соскучусь по тебе.
— Тут это… Все тебя вспоминали. Мятыша-то второй день тискают. Он уже кулаками отбивается. Мне вон — губу разбил.
— Да, это он может.
— Но. Кулачонки-то крепкие. Я специально проверил, — не хуже прежних отросли.
— Должна же наука хоть что-то полезное делать. — Я покачал головой. — Леталки-то эти давно появились?
— Ты про шары?
— Ага, запер тут один в чуланчике.
— Да их тут прорва поначалу летала. И в классах зависали, и в столовке — везде. Как вас в больничку определили, так их и понавезли. Такой шухер стоял, ты не поверишь. Еще и штатские повсюду лазили. Спальни шерстили, простыни с одеждой трясли. Натуральный шмон!
— Ого! Раньше такого не делали.
— То-то и оно, — совсем озверели! Сейчас-то уже ничего. И леталок уже меньше… Это наши мастера боевой счет открыли, — соревновались со Скелетоном и Тимуром, кто их больше завалит. Так что больше половины вывели из строя в первые же дни. А эти уже сами присмирели. Во всяком случае, не наглеют и к нам сюда не суются.
— Круто!
— А то!
— Ладно, часовой, бди дальше. Еще поболтаем…
Кайман уткнулся в свой планш, а я на цыпочках проследовал дальше. Повернув по кишке коридора, остановился возле дверей нашей штаб-квартиры.
Конечно, можно было и в спальне заседать, но Скелетон с Гольяном давно уже просканировали Ковчег вдоль и поперек. Место для заседаний выбирали не с бухты-барахты — с прицелом подходили, предварительно изучив и обнюхав каждую стенку. Гольян потом рассказывал, что в Ковчеге есть активные точки. Где, значит, магнитное поле Земли скручивается в узлы. Обычный человек сразу и не ощутит, а они это дело на раз просекали. И говорили, что вроде как в таких точках сложно устанавливать следящую аппаратуру, — будет ломаться без конца, помехи воспринимать и так далее. Зато и чувства у людей обостряются, — кто-то нервничает и мечется, а кто-то вдруг мысли интересные ловить начинает, идеями брызжет. Что интересно, и телефон доверия был установлен в одной из таких точек. По идее, тоже должен был ломаться, но Скелетон объяснил, что там электромеханика совсем дубовая. Это сегодняшним электронным крохам много не требовалось, чтобы сгореть да дымком истечь, — прежняя техника работала чуть ли не на амперных токах, провода на клеммах крепились аж ключами специальными! В общем, это место на чердачке мы именовали кают-компанией. И наперед знали, что болтать тут можно в открытую, ни спутники, ни микрофоны дальноухие — не услышат.