Я пожал плечами.
— Значит, снова получалось?
И опять я промолчал.
— Вообще-то они многих из наших замораживали, — тихо сказал Тошиба.
— Откуда ты знаешь?
— Рассказывали.
— Значит, не я один седобородый горец?
— Ну… Таких-то, конечно, нет. Судя по всему, тебя раз семь замораживали и чуть не до двенадцати лет, прикидываешь? Других — куда как меньше. Максимум лет на пять-шесть.
— Скелетона, небось?
— Угу. Там такая же, в общем, история. Он ведь любые чипы, точно прыщи, сковыривал. И на боль почти не реагировал. А у них как раз что-то похожее требовалось. Для космических программ и все такое. Вот и мудрили с ним, экспериментировали. — Тошиба помолчал. — Ну а у тебя все в сто раз круче — не просто болевой порог, а настоящий эффект левитации! Считай, сладкая мечта человечества! Без крыльев, без ничего — и в небо. Это перевесит любые жабры.
— Не знаю, я бы лучше жабры предпочел.
— Это еще почему?
— Как почему, нацепил — и в океан, к дельфинам да косаткам. Язык бы их выучил, комиссарил бы при вожаках, верхом на какой-нибудь рыбине рассекал бы. А в небе что?
— Там красиво!
— Дурень ты, Тошиба. Там пусто. Тучи, облака и сплошное одиночество.
— Ты уверен?
— А ты — нет?
— Я думаю, что и там кто-нибудь обитает. Ангелы, например.
Я зло рассмеялся, Тошиба посмотрел на меня с сочувствием.
— Не веришь в ангелов?
— А кто в них верит?
— Да я, например, — спокойно отозвался мой собеседник. — То есть даже не верю, а знаю.
— Что ты знаешь?
— Знаю, что они есть. И контролируют, опекают, вмешиваются, когда надо.
— Что-то не очень заметно их вмешательство.
— Ну… Они ведь не мировое устройство меняют, они помогают конкретным людям. Тем, кого любят, кого не могут оставить и бросить насовсем.
— Любят… Ты мне про любовь еще начни рассказывать.
— Тебе как раз и надо бы рассказывать. Ты-то точно знаешь, что любовь — не выдумка. И ангелы это лучше других знают.
Я только протяжно вздохнул. Все же странным был Тошиба парнем. Вроде умный, умный, но такие темы иной раз заворачивал…
— Знаешь, есть такая теория, — начал Тошиба, и я невольно скрипнул зубами. Вечно у него какие-нибудь теории. Якобы кто-то где-то сказал, написал или вывел… А я-то знал, что Тошиба сочиняет. Скорее всего, ничего и нигде не вычитывал, — все выдумал сам. Что называется, с чистого листа. Только ведь как к такому обычно другие относятся? Да никак. Вот и получается, что свои мысли — даже самые умные — проще выдавать за чужие теории. Чтобы весомее звучало, чтобы слушали да не перебивали. Я и сам иногда подобным макаром лапшу народу вешал. Потому и к россказням Тошибы относился терпимо.