Любое упорство обрекает человека либо на победу, либо на смерть. И Грант всё же добился своего: через некоторое время Нара уже смеялась над его шутками и соглашалась вместе пообедать в кафе после пар, да и её папа начал куда благосклоннее относиться к ухажёру дочери. Грант знал, что отец разговаривал с Кареном насчет свадьбы, приводил доводы, почему им семьям было бы неплохо объединиться. Он догадывался, что, скорее всего, Нарине лишь прислушалась к словам родителей о том, что он является отличной партией для любой девушки. Но ему было плевать. Он хотел получить её до трясучки. Словно одержимый, бредил только мыслями о скорой свадьбе, о том, как сделает ее, наконец, своей, а всё остальное не имело никакого значения. Стерпится – слюбится, говорят русские, и они чертовски правы в этом, тем более, что он чувствовал симпатию со стороны Нары. Для начала семейной жизни ему было достаточно и этого.
***
Я сжимала в руках смартфон и думала, что ответить этому наглецу. На языке крутились пара язвительных фраз, но я решила просто проигнорировать. Он писал мне обе пары на вайбер. Писал так естественно, будто имеет на это право, будто все эти годы так же писал мне.
«Нари, а, Нари, теперь придется тебе со мной к ЛОРу идти – у меня в ухе до сих пор звенит»
«Что такое, Капралов? Возраст уже не тот? Глохнешь потихонечку? Что дальше? Ревматизм? Склероз? Подагра?»
«А ты будешь моей сиделкой, если у меня что-нибудь из этого списка обнаружат?»
«Я тебе оплачу сиделку, Капралов. Сама выберу хорошую, заботливую, глухую. Чтобы на все твои претензии улыбалась и послушно головой кивала».
«Согласен на глухую, но тогда чтобы блондинка с третьим размером груди, и ноги от ушей чтобы росли».
«Фу, Капралов, ты только представь себе это страшилище.»
«Вот, мышка, представляю как раз, и что-то уж сильно невмоготу мне. Прям вот чувствую – требуется сиделка такая. Ой как требуется…»
«Отстань, извращенец, я на парах вообще-то.»
«Ты даже не представляешь какой я извращенец, мышка».
Я только набрать хотела, что ещё как представляю, но тут же стёрла и отложила смартфон. Через пять минут от него пришло сообщение:
«Что, Нари, ты ж писала? Почему стёрла?»
Решила не отвечать, сосредоточившись на монотонном звуке голоса лектора, не глядя в сторону периодически ярко загоравшегося экрана телефона.
Не знаю, что за игру он вёл, но она начинала уже злить. Вот эта его непринужденность в общении. Она манила и в то же время приводила в недоумение, перетекавшее в ярость. Так будто не было этих нескольких лет разлуки. Вот только мы оба изменились за это время. И я пока понятия не имею, каким он стал теперь. А он всё ещё уверен в том, что знает меня. И это тоже начинало злить. Потому что он ошибался. Потому что я уже давно не тот наивный подросток, какой он меня помнил. По крайней мере, мне очень хотелось верить в это.