— Ну ты прямо как "М-65" до Пекина! — воскликнула Марина, вставляя свой в пишущий танк листы бумаги с копиркой.
"Что за М-65?" — думал Виктор, торопясь по стеклянному коридору за шефом. "Танк? Ракета? У них была война с Китаем? А как же джинсы?"
Лика оказалась кадровиком — темноволосая барышня с короткой прической, по возрасту — лет под тридцать, и одетая сравнительно строго, то-есть, жакет крупной вязки из золотистой и коричневой нити с двумя рядами пуговиц и такая же юбка, из-под которой виднелись острые колени в ивово-коричневом капроне; венчала прикид цветастая голубенькая косынка, обматывающая горло. Похоже, во всем корпусе было не жарко. Голову Лика держала чуть назад, слегка приоткрывая рот с пухлыми, манящими губами, явно подражая моделькам из "Бурды"; тонкое кольцо блестело на безымянном пальце левой руки.
На боковом столике, там, где у современных офисных барышень стоит лазерный принтер, громоздилась потертая механическая "Украина".
— Анжелика Николаевна, — ласковым тоном произнес Петросов, — сегодня вас прямо не узнать. "Лейпциг"? "Варна"? "Берлин"?
— "Пекин". Сама вязала, — усталым голосом произнесла Лика.
— Неужели?
— Неужели. Сдолбунов уже звонил.
— И что?
— Это же нарушение.
— Справка же есть.
— Аттестата нет, трудовой нет. Как я подпишу категорию вопреки письму министерства? Есть же решение внедрять профстандарты.
— Анжелика Николаевна, тут есть некоторые обстоятельства...
— Сдолбунов говорил про обстоятельства.
— И что?
— Официально от товарищей бумаги нет, что принять в нарушение пункта четыре. Если каждый будет нарушать, что со страной будет? А если пограничники нарушат?
— Лика, ну не выгонять же человека на улицу.
— Есть работа, которая не требует диплома.
— Человек нам тему спас, а мы его в дворники?
Лика задумалась, выудила из ящика стола тонкими пальцами белую пачку "Явы" с красным кружком и тут же кинула ее обратно.
— Да... — неторопливо произнесла она. — Что-то с нами всеми происходит... А кто будет отвечать?
— Под мою личную.
— Вы не мой начальник.
— Коллектив берет товарища на поруки. На перевоспитание. Проведем комсомольское собрание и утвердим на бюро.
— А серьезно?
— А на войне как? Тоже так же? Бумага важнее человека?
— Не напоминайте мне про войну, — медленно, раздельно произнесла Анжелика. — В конце войны я попала в детдом, не помня своих родителей, одна фамилия-имя-отчество, да и то... Я оформлю. Когда пройдет медосвидетельствование и принесет справку.
— Так можно потом в поликлинику. По положению двести двадцать один, острая производственная необходимость в работнике.