Осыпал своими поспешными, торопливыми поцелуями и пил ее ответные лобзания, более спокойные, но более глубокие, до боли страстные, блаженно-вкусные и похожие на вечность.
И в мгновенье, когда не стало дыханья, когда сердце разрывалось от счастья близкого взаимного обладанья и бесконечности пришедшей радости, Ольга вдруг встала и оттолкнула от себя Беженцева.
И опять страдание склонилось к ее прекрасному лицу. Опять тени, злые и, как могила, темные окружили ее ясный взор и сделали бледными, ее страстно-красные уста.
— Что с тобой, Ольга?
— Не надо, не надо… — шептали ее бледные уста.
— Ольга…
— Молчи. Я — проститутка… Продажная… Вся изгажена… Грязь на мне… Пауки холодные ползали по телу…
Беженцев потерял сознание…
VII
Очнулся он в хороший зимний день. Солнце, такое редкое в декабре, точно весной смеялось. На замерзших окнах капризные узоры преломляли, смеясь, лучи, и, как музыка, спокойный свет обнимал комнату.
Ольга сидела у изголовья.
Когда Беженцев увидел ее, после красивых зимних лучей, он радостно вздохнул. Конечно, это был кошмар. Его Ольга, любимая Ольга — здесь. Все хорошо. И жизнь прекрасна. А творчество — самая лучшая радость…
— Ольга…
Она наклонилась к нему.
— Тебе лучше?
Как это знакомо… Какой изумительно близкий голос… Да… Да… Он помнит этот голос… Это было в Италии… На Ривьере… Где это… Рапалло? Портофино? Нерви? Там осенью ласковое море точно также ласково шептало. И Ольга шепчет… Шепчет…
— Шепчи, Ольга, шепчи, — говорит, закрыв глаза, Беженцев.
— Хорошо, любимый. Я прошепчу тебе одну сказку. Дай слово, что она останется в твоем сердце. И ты не оскорбишь меня тем, что вынесешь душу мою на площадь, всем людям… Не расскажешь никому ни в одном своем произведении…
— Хорошо, — тихо ответил Беженцев. — Ведь я люблю тебя.
— Меня любит твой каприз. Твои художественные поиски. Твое упрямство избалованного жизнью и женщинами человека. Ну, как ты можешь любить меня, не зная меня?
— Я все-таки люблю тебя. Ты мой прекрасный сон. Ты моя Аннабель Ли.
— Слушай, эта Аннабель Ли расскажет тебе маленькую сказку. Хочешь?
— Говори. Но только раньше поцелуй меня.
— Как сестра и как мать, целую я тебя.
И Ольга поцеловала его в лоб и щеки и едва коснулась его губ.
— Теперь слушай сказку. Жила была юная царевна. И снились ей все волшебные сны. Грезились прекрасные царевичи.
Она замолчала.
— Знаешь, я подумала сейчас… Я буду говорить твоими словами… Все эти слова у меня вычитаны из твоих произведений. Все это не то, что хочет сказать мое сердце…
— Говори просто.
— А просто мое сердце хочет тебе рассказать не сказку, а повесть одной маленькой и никому неинтересной жизни. Вот эта повесть.