Другой берег был пологий, густо заросший лесом, сначала мелким, а чем дальше, тем крупнее. Река подходила под самые деревья, обрывала их и сносила вниз, или трепала цепко державшиеся корнями за землю, но уронившие вершины к воде.
Около этого берега стояли бесконечные плоты, на которых кое-где шевелились люди. Светлая — река очень широкая, но плотовщики звонко перекликались с теми, которые были против них на берегу, готовясь переправляться к ним на лодке, и по воде скользили и разливались их сильные, свежие голоса с вятским выговором.
— Ого-го-го-го-го — кричал с плота молодой парень в красной рубахе, без шапки и босой, приставив рупором руки ко рту. — Земляцки… Водцонку-то захватили… ли… и… и… и?..
Река ловила звуки и буйно, и весело хотела умчать их вниз, но, видно, там поймали их, потому что ответили также зычно:
— Захватили… и… и… и…
— А калацика-то купили… ли… и… и?.. — радостно неслось по реке.
— Купили… и… и… — как эхо, неслось по реке…
После чего парень, сделав радостное антраша, загнул по воздуху крепкое словцо и по брёвнам, прыгая, как жеребёнок, к берегу где другие «земляцки» что-то варили в котелке, понёсся, чтобы поделиться с ними радостною вестью, хотя надо было от природы жестоко оглохнуть, чтобы рядом не слышать того, что было слышно чуть не за версту. Скоро и плоты остались позади. Прямо высоко над Светлой, как ажурный пояс, висел железный мост, стойко державшийся на восьми быках. Налево, не доезжая моста, впадал Кармасан, быстрая и узкая речка, в красивых высоких берегах извивавшаяся, как арабская надпись.
Прямо при впадении Кармасана вода была страшно стремительная, о чём ясно говорили и зацепившиеся здесь огромные деревья, кое-где поднимавшие вверх со дна корявые корни или обломки вершин. Курчаев однако справился, хотя пот смочил его густые волосы, и они прилипали к большому, упрямому лбу. Лодка подвигалась против течения довольно бойко, но гребец был недоволен тем, что Маркевич всё учил его, как надо грести по правилам спорта.
— Да на какой черт мне ваш спорт!.. — басил Курчаев. — Вы вот попробуйте-ка, погребите сами, а то уж у меня мозоли вздулись. Ага, не хотите, это, верно, не то, что декадентские стихи писать… Я довольно вёз, везите.
— Да ведь вы говорили на край света.
— И свёз бы, если бы королева приказала. Паж, что это вы, точно в рот воды набрали? Давайте-ка, споём что-нибудь. Ольга Алексеевна, затягивайте «Вниз по Волге-реке…»
— Нет, что-то не поётся, — отозвалась Ольга.
— Эх, вы, господа! Все вы сегодня точно в воду опущенные… И королева тоже. Отчего и почему?