— А какие фильмы у нас крутили перед войной?
Алексей немного подумал и ответил:
— Самой популярной, кажется, была «Музыкальная история» с молодым артистом Лемешевым. Но там репертуар, я понимаю, не вполне ваш… Затем был какой-то комедийный фильм про пастуха и свинарку, но он тоже вряд ли подойдёт. К столетию гибели Лермонтова сняли «Маскарад» — его начали показывать в сентябре, когда немцы рвались к Москве, и смотреть его, должно быть, было ужасно…
— Ну вот! Всё правильно твой друг говорит! — оживился продюсер, — Какая там к чёрту лирика! Драма, да и только!
— Нет, постойте, — возразил Алексей. — Не может так быть. Что же ещё… Ну да, я же совсем забыл про «Большой вальс»! Великолепный фильм, его крутили с лета сорокового. Люди покупали билеты на несколько сеансов подряд!
— Ну так то же был фильм американский! — ответил Штурман, снисходительно посмотрев на Алексея.
— Да, но это ни о чём не говорит. Мне кажется, что именно он занимал в довоенном прокате твёрдое первое место. Об этом у нас нигде не сообщалось, однако ощущение было именно таким — в кинотеатры очереди стояли. Ведь фильм заряжал какой-то неистребимой надеждой и жаждой жизни. К тому же и сделан он был хорошо, и актёры подобрались великолепные. Одна Милица Корьюс чего стоит — восемь минут квинтэссенции Штрауса!
Штурман уже открывал рот, чтобы, по-видимому, в очередной раз высказать возражение, однако внезапно задумался, упершись взглядом в асфальт под ногами и скрестив руки на груди.
Алексей, вполне довольный доставшейся ему ролью историка, решил этой паузой воспользоваться:
— Милица Корьюс — из семьи русского офицера. Она начинала учиться в Москве, в гимназии на Большом Казённом. Моя ма… моя прабабушка ту же гимназию заканчивала и сохранила воспоминание о первокласснице с необычным именем, данным в часть нашей великой княжны. Многие москвичи помнили о происхождении этой в ту пору уже американской актрисы и оттого относились к ней с особенной теплотой. Но дело не в происхождении. Она была действительно великолепной — и на сцене, и в пении!
Штурман медленно оторвал взгляд от земли и внимательно, широко раскрытыми от изумления глазами, посмотрел на Алексея.
— Умопомрачительный вариант! Ведь если ту её арию… ту знаменитую песню из фильма поставить в программу… Нет, это же гениально придумано! Действительно, я припоминаю, — то был довоенный супершлягер! Его ведь и по радио должны были крутить, — обратился он к Алексею, — вы не знаете, его по радио крутили?
— Нет, по радио его почему-то не крутили. Тем не менее эту вещь знали абсолютно все.