— Ах, оркестр… — с нескрываемым разочарованием выдохнула Мария. И на какое-то время воцарилась тишина.
Паузу прервал Штурман. Картинно тряхнув головой с неопадающим коком, он спокойно сообщил:
— Оркестр — сможет. Партитуру сделают на компьютере с фонограммы минут за пять. Сыграют с листа. Дирижёр, если надо, пойдёт за голосом. Могут сымпровизировать.
— Где это ты таких способных отыскал? — с лёгкой иронией в голосе поинтересовался Борис.
— Обижаешь! Это же «Кремлёвские виртуозы»!
Борис понимающе развёл руками и кивнул головой.
— Теперь всё ясно, извини. Ну что ж! Тогда — почему бы не рискнуть!
Продюсер спрыгнул с машины и продолжил теперь уже стопроцентно деловым тоном:
— До концерта — меньше семи часов. У меня есть кое-какие дела, но я перенесу их на последние часы. Сейчас нужны текст, звукоряд из интернета, ну и фоно, чтобы сделать пару проб. У меня нет вариантов, я в пробке. Какие есть у вас?
— Ко мне на квартиру. Десять минут — и мы там.
— Отлично. Только бы вот машину с дороги отогнать…
— Кажется, вон возле той помойки слева есть местечко, — подсказал зоркий Петрович.
Штурман не без труда развернул свой сверкающий спорткар в забитом машинами переулке и в районе Сытинского проезда буквально втиснул машину в узкий проём между каменной оградой и ржавым коммунальным контейнером. Последовательно приведя в действие две или даже три сигнализации, он с деловой целеустремлённостью догнал немного ушедшую вперёд компанию, и сразу же огорошил Марию вопросом:
— Ты уверена, что точно не провалишься?
Снова все остановились.
— Не провалюсь, — спокойно возразила Мария. — Неужели я похожа на дуру или самозванку?
— Нет, конечно, — ответил разволновавшийся продюсер и, обращаясь к Борису, уточнил: — Но мы же все должны понимать, что если будет провал, то я лишь слегка попаду на деньги и пару извинений, а вот для неё — для неё тогда захлопнутся все двери!
— Ну и пусть, — ответила Мария спокойно. — Только ты, если пообещал, сегодняшнюю дверь не захлопывай!
Уже в квартире на Патриарших, где под аккомпанемент Алексея Мария быстро разучила и с изящной лёгкостью исполнила перед Штурманом наиболее сложные и «улётные», с его слов, пассажи из штраусовской «квинтэссенции», тот, наконец, успокоился и умиротворенно попросил принести выпить «граммов пятьдесят». Однако немного поразмыслив после бокала кубинского рома, он вдруг поморщился и заявил, что заезженное «Утомлённое солнце», предваряющее «Большой вальс», — «не катит», и потому первый номер нужно срочно менять. Стрелки часов между тем приближались к половине шестого, и по постоянным трелям мобильного телефона продюсера можно было заключить, что его уже заждались в концертном зале.