— Надо всё-таки сразу было вызвать врача, — сердобольно посетовала Мария.
— Совершенно ни к чему. Уверяю вас, эти типы очень живучие, — ответил Петрович и вздохнул.
— Да, — сказал Борис, прервав наступившее молчание. — Виталик, при всей его безбашенности, — очень искренний и порядочный человек. Только жаль его безумно — из таких миллиардных долгов, какие у него теперь, живыми не выкарабкиваются… Мне кажется, что с ним… с ним что-то нехорошее должно скоро произойти. Ну да ладно, Бог поможет. Домой пора, уже третий час.
Часть первая
Как только отшумели праздники, Петрович отбыл в Волгоградскую область, чтобы помочь внуку Елизаветы Валерьяновны с запуском в работу овощной фермы. В Петрово-Дальнем случилось ЧП: из-за затеянного соседями ремонта водопровода произошёл скачок давления в трубах, и дача Кузнецовых протекла. Встал вопрос о срочном ремонте с просушкой стен и заменой труб, ради организации которого Борису пришлось бросить все остальные дела. А из Екатеринбурга позвонила старая подруга родителей с просьбой пустить пожить на несколько недель в московской квартире — внук собрался поступать в МГУ, и она хотела перед его приездом на экзамен «всё хорошенько подготовить». Отказать в этой просьбе было невозможно, и понимая, что в случае успешной сдачи экзамена постой уральских знакомых может затянуться весьма надолго, Борис обратился к Алексею и Марии со следующим предложением.
— В Дальнем плесень, квартира скоро будет занята. А вам нужно где-то пожить одним. Я созвонился с тёткой — она на всё лето уезжает в Болгарию, где семья племянника прикупила квартиру у моря, и согласна, чтобы вы переехали на её дачу в Малаховке. Направление не столь пафосное, как Рублёвка, но зато поживёте в тишине.
— Не вижу причин для уныния. Перед войной именно в этих местах проводила лето большая часть интеллигенции, — согласился Алексей.
— Замечательное предложение! — с радостью отозвалась Мария. — Но боюсь, мы окажемся обузой. Ведь дачу на целое лето можно сдать за хорошие деньги.
— Она принципиально не сдаёт, — успокоил сестру Борис. — Для Екатерины Андреевны недопустимо нарушение сакральности древних стен. Поэтому — ключи только для своих!
Не успела захлопнуться за спиной дачная калитка, как Алексей с умилением увидел, что вернулся в довоенную юность. Старый и уже покосившийся одноэтажный дом постройки 1935 года, о чём извещала надпись под коньком, вырезанная из рассохшейся фанеры, буквально утопал в зарослях непомерно разросшегося сада. Часть вишнёвых деревьев была уже сухой, однако остальные — цвели отчаянно и очумело. Бело-розовым флёром подёрнулись высоченные яблони, помнившие, надо полагать войну, а чуть ниже всего этого великолепия, заполняя остающееся пространство сада, распускалась сказочная густая сирень.